Чужак с острова Барра - [64]

— Я должна,  должна это сделать!  — крикнула Кэнайна. — Вы можете это понять? Не надо делать так,чтоб мне было еще труднее.

Джоан Рамзей молча обняла ее. И прямо в ухо прошептала одними губами:

— Я только хотела проститься и...  сказать, что ты можешь вернуться в любое время, когда захочешь.

На  этом они расстались,  и  Кэнайна быстро вышла.  Она отправилась в лавку проститься с  Бертом Рамзеем и  вспомнила вдруг,  что нужно купить еще одну вещь.

— Пожалуйста,  жестяную миску и столовый прибор из нержавеющей стали: вилку, ложку и нож, -сказала она.

Родители,  в особенности отец, вероятно, отнесутся с неодобрением, но Кэнайна твердо решила захватить с собой в разверзшуюся тьму хотя бы этот продукт цивилизации.

Новенький полотняный, обшитый дорогой воловьей кожей чемодан выглядел неуместно среди грязных тюков,  узлов из парусины и  закопченных котлов, сваленных в  середине большого — двадцать футов длиной — каноэ.  Кэнайна сидела почти посредине лодки на скатке одеял, Элен Чичикан с младенцем — на носу,  а муж Элен, Кэнайна не знала, как его звать, — на корме, около подвесного мотора.  Мотор был мощный,  и  лодка стремительно поднималась против течения.  Время  от  времени струи холодных брызг,  отлетавших от носа каноэ, хлестали по щекам Кэнайны, словно ледяная шрапнель.

Поглядев на мотор,  Кэнайна подумала о том,  как изменились условия с тех пор,  как она впервые побывала на охоте одиннадцать лет назад. Тогда подвесной мотор  был  величайшей редкостью,  и  мусвек-оваки  на  веслах выводили каноэ против бурных весенних вод. С тех пор расплодились бобры, хотя  лишь  хороший охотник и  на  хорошем участке мог  добыть зверя  на пятьсот долларов в  год.  Для  мускек-оваков наступила пора процветания, которое привело к  появлению подвесного мотора в  каждой семье.  Сейчас, согласно понятиям о ценности вещей,  принятым у племени, подвесной мотор ставился наравне с женой, и охотники не видели ничего несуразного в том, чтобы,  экономя на питании, покупать для мотора бензин. В этом была своя логика: ведь и бензин и еда — горючее; то, что съедал мотор, несомненно, приводило к сбережению энергии,  которую в противном случае поглотили бы мышцы рук и плеч, управлявшие веслом.

Что касается съестного,  Кэнайна знала, что они руководствуются чисто практическими  соображениями.  Отправляясь  в  дальний  путь,  семейство мускек-оваков редко пыталось распределять продукты так, чтобы хватило до конца похода.  Они пускались в дорогу,  набрав еды столько,  чтобы та не обременяла их,  и  уничтожая припасы как можно быстрее,  так как,  по их разумению,  чем быстрее съешь запасы,  тем меньше их нужно тащить, а чем меньше их  нужно  тащить,  тем  меньше тело  нуждается в  пище.  Жить  в настоящем,  нимало не заботясь о будущем,  — вот что было характерно для них.

Размышляя о подобных вещах,  Кэнайна вдруг поняла, что возвращается к жизни  мускек-оваков с  серьезным изъяном.  Никогда уже  она  не  сможет достичь   стоически   беззаботного  отношения  соплеменников  к   жизни, облегчавшего тяготы настоящего подавлением всяких мыслей и страхов перед будущим.

Сидевший на  корме  сухощавый подвижный индеец искусно правил лодкой, минуя  подводные камни  и  песчаные отмели.  В  самых мелких местах Элен вскакивала на  нос  каноэ,  указывая  мужу  изменения  фарватера,  часто проверяя веслом глубину реки и криком предупреждая,  когда на мелководье винт мог врезаться в  дно.  Кэнайна внимательно наблюдала за  ней.  Вот, размышляла она,  лишь  один  из  многих примеров тех  десятков навыков и секретов,  которыми ей предстоит овладеть и  которые девушки мускек-овак по большей части усваивают еще в детстве. Элен и ее муж составляли союз, в  котором каждый зависел от  другого так сильно и  так насущно,  как то неведомо белым.  Белый мужчина может быть  несчастлив с  женой,  которая ничего  не  умеет,  но  он  всегда  способен и  дальше  заниматься своей работой,  редко нуждаясь в  помощи жены.  Но чтобы найти применение всем своим знаниям и талантам,  мужчина мускек-овак должен взять в жены такую же искусницу.  К размышлениям о себе примешивалось чувство вины.  Нельзя терять времени, пора срочно заняться подготовкой к роли, для которой она рождена.

Через час-другой они добрались до излучины реки, повернули, и Кэнайна увидела на стрелке охотничий лагерь.  Он был разбит на поляне размером с футбольное поле,  сзади  вплотную подступал ельник,  спереди  протянулся галечный пляж,  уставленный вытащенными на  берег каноэ.  Вигвамы стояли как попало; пылали костры.

Несколько женщин и детей спустились к воде встретить их.

Когда каноэ подошло совсем близко, Элен крикнула:

— Кэнайна вернулась. Здесь Биверскины?

Прежде чем ей успели ответить, в одном из ближайших вигвамов раздался чей-то  крик.  Откинулся полог,  оттуда выскочила крупная женщина -  это Дэзи Биверскин проворно неслась по откосу к реке.

— Кэнайна!  Это же Кэнайна! Я знала, что когда-нибудь ты вернешься ко мне.

Лодка уткнулась в берег,  Кэнайна выпрыгнула на землю.  Мать и другие женщины взволнованно окружили ее,  хватая за руки,  треща без умолку.  И вот  развеялись  страхи  и  опасения  долгих  последних  лет  -  Кэнайна возвратилась домой, к людям, которые любят ее.