Чужак с острова Барра - [123]

Кэнайна заглянула в  чугунок,  который кипел на  печи.  Там виднелись рыбьи потроха и голова с остекленелыми глазами.  Кэнайна поймала ту рыбу накануне -  первую за четыре дня.  Несколько месяцев назад она с  ужасом смотрела бы  на  это  варево,  теперь было  немыслимо выбросить голову и внутренности -  ничто  не  вызывало у  нее  тошноты,  и  она  ждала,  не испытывая ничего, кроме голода. Дэзи всыпала в чугунок три чашки овсянки для заправки.  С ужасом наблюдала Кэнайна за тем, как исчезает в чугунке овсянка; на лице матери было написано стоическое безразличие.

— Это последняя овсянка, — сказала Кэнайна.

— Да, последняя, — отозвалась Дэзи.

Вот уж несколько недель,  как Джо Биверскин собрал последние,  еще не вмерзшие в  лед капканы.  Потом помог Кэнайне закинуть сети в  маленьком озерце в  миле от лагеря,  где вода не промерзла до дна.  Чтобы закинуть сети,  потребовалось четыре дня,  потому что  нужно  было  сперва лыжами разгребать глубокий, по пояс, снег, а потом уже прорубать лед толщиной в ярд,  а  то  и  больше.  Кэнайна ежедневно осматривала сети,  отец снова отправился на охоту.

Вот уже шесть недель,  как на троих людей и  двух собак у них было по одной-две рыбины в день, и редко-редко Джо случалось подстрелить кролика или куропатку.  В  последние недели рыба почти не попадалась,  и это был тревожный знак -  значит,  в  крошечном озерце она  уже почти выловлена. Несмотря на постоянные уговоры Кэнайны,  регулировать расход купленных в лавке продуктов даже не пытались,  потому что, отправляясь на охоту, Джо Биверскин,  подобно продувшемуся игроку в кости,  который верит, что ему повезет  в  следующем  круге,  был  убежден,  что  подстрелит  лося  или оленя-карибу, тот и прокормит их до весны.

Чай и сахар давно уже вышли,  теперь кончилась овсянка. Осталось лишь несколько фунтов лярда да дюймов на шесть муки на дне последнего мешка.

Похлебка была готова,  и Кэнайна с матерью принялись за еду,  когда в землянку вошел  Джо  Биверскин.  Капюшон его  парки  обледенел,  широкое темное лицо было мрачно и равнодушно. Он не принес ничего, кроме плоской сухой  кости,  с  которой  свисали  несколько волокон  смерзшегося мяса. Кэнайна  догадалась,  что  это  лопатка оленя,  которого недавно задрали волки. Значит, в округе есть еще крупная дичь. Но значит это также и то, что  с  отцом  конкурируют волки,  а  в  охваченном  голодом  крае  стая изголодавшихся волков -  яростный и  изобретательный соперник в  поисках добычи.

С  любопытством смотрела Кэнайна,  как отец положил оленью лопатку на печку. Теперь родители стояли не шевелясь и как завороженные смотрели на кость внезапно застывшим взглядом;  дышали они прерывисто,  и  дыхание с хрипом застревало у  них  в  горле.  Кость  оттаяла и  отсырела.  Мясные волокна обуглились и задымились.  Кость просохла и побелела. Потом вдруг громко треснула, и извилистый излом наискось прорезал ее.

Лица  родителей просияли.  Дэзи  Биверскин даже улыбнулась впервые за много  дней,  обнажив  щербатые  зубы.  Джо  Биверскин нагнулся  и  стал внимательно рассматривать трещину.  Потом вдруг вскочил, схватил ружье и выбежал из вигвама.

— Что это значит? — спросила Кэнайна у матери.

— Это добрый знак, — ответила Дэзи Биверскин. Слова языка кри, обычно звучавшие  мягко  и  мелодично,  теперь,  когда  она  была  взволнована, резанули слух.

— Она показывает,  где дичь. Если трещина маленькая — значит, далеко, а  если длинная и  глубокая — значит,  олень,  большой и жирный,  где-то совсем близко.

— Глупости,  -  сказала Кэнайна.  -  Разве  кость  может  знать,  где находится дичь?

— Дух оленя еще сидит в ней,  — терпеливо объяснила Дззи Биверскин. — Он знает, где его братья.

— Тогда почему же  он  выдает их  охотникам,  которые хотят убить его братьев?

— Дух   не   хочет,   чтобы  их   убили.   Он   всегда  показывает  в противоположную сторону,  чтобы обмануть охотника, но мудрый охотник это знает и  не  дает себя провести.  Этому тебя не учили в  школе у  белых, потому что  только мускек-оваки  знают  о  таких  вещах.  Вдруг  Кэнайна тихонько заплакала.

— Мы съели припасы быстрее,  чем была необходимость, — сказала она. — Они уже почти кончились.  А теперь надеемся на глупые предзнаменования и приметы. Только и остается, что умереть с голоду.

Но Дэзи Биверскин по-прежнему улыбалась с уверенностью и надеждой.

-  Скоро у нас будет вдоволь еды,  — сказала она.- Каждый день по три раза будем есть мясо, лосятину или оленину, пока не возвратятся нискук.

Не  прошло и  часа,  как  вернулся Джо Биверскин.  Быстро летел он  к лагерю,  чиркая  лыжами  по  сухому  снегу,  на  лице  его,  собрав щеки гармошкой, сияла счастливая улыбка.

— Я нашел следы карибу,  — сказал он. — Близко и совсем свежие. Вчера здесь прошел.

Обернувшись к Кэнайне,  Дэзи Биверскин с сияющими глазами кивнула: "Я же  говорила".  Джо  выпил  несколько кружек ухи  и  начал  собираться в дорогу.  Сунул в  рваный рюкзак два одеяла,  топор,  котелок.  Отсыпал в мешочек  половину  оставшейся  муки,  положил  сверху  два  куска  лярда величиной с  кулак и  тоже упрятал в  рюкзак.  Взвалил рюкзак на спину и взял ружье.  Вышел из  землянки,  стал на лыжи и  вскоре исчез в  темном ельнике за вигвамом. Уходя, он не попрощался и ни разу не оглянулся.