Чувство Родины - [7]

Мне печалиться некогда.

В гуле нынешних дней

Что недуги и недруги

Против правды моей!

Мне печалиться некогда.

Часто я узнаю:

Возмущаются недруги, —

Значит, верно пою.

Мне печалиться некогда.

Жизнь не замкнутый круг.

С появлением недруга

Появляется

Друг.

Мне печалиться некогда,

Только думаю я:

Не исчезли бы недруги,

Не уйдут и друзья.

Да, печалиться некогда.

До скончания дней

Мне приветствовать

Недругов

В ожиданье

Друзей!

СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ

Анатолию Иванову

До школы еще, давно,

Я помню, открытье сделал —

Простое, как дважды два.

И был им тогда потрясен.

Бесхитростно я решил,

Что если растут деревья,

Картошка и лен рожают,

То это от солнца все.

От солнца и день встает

И лен зацветает в поле,

И в речке вода теплей

Становится от него.

Как видите, я свершил

Открытье невесть какое.

И властно меня поля

К себе поманили вдруг.

Куда ни посмотришь — рожь

Свободно ветра качают.

И жаворонки дрожат,

Невидимые глазам.

А я, потрясенный, гляжу

До боли, до слез на солнце.

И сердце мое к нему

Переполняет любовь…

«Спасибо за хлеб! — шепчу —

О солнышко золотое.

Не дай сироту в обиду,

Будь матерью и отцом.

Я буду верить в тебя,

Как бабушка верит в бога,

Ты только нам хлеб роди

И в холод обогревай».

И тихо моим словам

Внимало оно.

И в мире

Светлей, чем обычно, было

От солнечной доброты.

Куда ни посмотришь — рожь.

Куда ни посмотришь — солнце,

От слез на моих ладонях

До странствующих облаков…

И ночью, когда оно

Дремало за темным лесом,

Я все еще с ним говорил,

Как с самым живым существом.

И долго не мог уснуть:

Опять поднималось солнце

От слез на моих ладонях

До странствующих облаков.

Шли годы…

И день за днем

Скользило по небу

Солнце!

И в пасмурную погоду

Я слышал его тепло.

Однажды, уже в Москве,

Учитель сказал,

Что скоро

Затмение солнца будет

И можно

Увидеть его.

— Такое бывает редко! —

Добавил.

И, чиркнув спичкой,

До черноты закоптил он

Обычный осколок стекла.

Затмение я пережил.

Но было, однако, больно

На солнце глядеть

Сквозь копоть,

Сквозь грязный осколок стекла.

Потом я из книг узнал,

Что солнце

Имеет пятна.

Чем дальше,

Тем больше пятен

И тем холоднее оно.

И грустно мне от того,

Что мир объяснен

Торопливо,

Что внуков моих с колыбели

Лишат удивленья,

Что мне

Уже не вернут глаза,

Которыми я впервые

На солнце глядел, не зная,

Что пятна на нем видны!

МЕЛЬНИК

Седой от муки,

С голубыми глазами,

Он тычется в кринку

Большими усами —

Он пьет молоко,

Принесенное мной,

Доволен собой,

Тишиной и весной.

Плывут облака,

Как последние льдины.

Сухими листами камыш шелестит,

Пчела торопливо за медом летит,

И сохнет

На ивах осевшая тина.

Доволен старик,

Что речушка теперь

Уже не ревет,

Как недавно ревела:

— Ну прямо как зверь!

Не веришь? Поверь.—

Боялся, прибавится дела:

Плотина ни к черту,

Не только водою,

А ветром, того и гляди, унесет,

И мельница старая

Рухнет вот-вот,

А наш председатель:

— «Построю, построю!» —

Упала вода.

Зашумел водосброс,

Как будто плеснула

Огромная щука.

Колхозная мельница

Полнится стуком,

Похожим на стук

Пароходных колес.

И кажется мне,

Что она отплывает,

И ветер весенний гудит,

И волны шумят,

И туман прибывает,

И дед капитаном глядит.

СОЛНЕЧНЫЕ КОЛОДЦЫ

В колодцах солнца не бывает.

Бывают звезды.

Иногда.

И все же — солнечна вода!

Она в жару

Не убывает,

Не убывает

В холода.

И сколь ни черпай,

Не убудет,

Не потемнеет и во мгле…

Тропинки проторили люди

Ко всем колодцам на земле.

И хоть не храмами с крестами

Они стоят всегда чисты,

Ты без поклона

Не достанешь

И капельки живой воды.

Не той,

Которая по трубам

Дойдет до крана и молчит,

А той,

Что там, в глубинах сруба,

Сердечком солнечным

Стучит.

И так стучит она от века,

Не умолкая никогда.

В жару

Напоит человека

И обогреет

В холода.

И в час,

Когда заря по кленам

Скользит

И тонет в высоте,

Россия

Отдает поклоны

Живой колодезной воде.

«Прохладный запах розовой сирени…»

Прохладный запах розовой сирени

Уводит в мир, далекий от стихов…

Я прислонюсь

К теплу твоих коленей

И не проснусь

До первых петухов.

Мир соловью с его страдой весенней,

Мир тишине полей и городов!

Твои колени

Пахнут свежим сеном

И первым медом полевых цветов.

Вот видишь, вновь заговорил стихами,

Не потому, что соловей поет:

Ты вся —

Весна,

Ты вся — мое дыханье,

Тепло мое, желание мое!

Вот и рассвет, просторы оглашая,

Зовет меня, приблизившись к мечте,

Писать,

Стихи с волненьем посвящая

Твоей высокой русской красоте.

ГЛИНКА В ДОРОГЕ

Егору Исаеву

Где-то там, за спиной,

Остаются его домочадцы.

К ним в раскрытые окна

Влетает пушок тополей.

— Сторонитесь, леса,

Дайте Глинке промчаться!

— Полно, Яков, коней пожалей… —

И, от бега устав,

Кони сами на шаг переходят.

А июньское солнце

Плывет в океане берез,

И слуга не спеша

Говорит о хорошей погоде,

И верста за верстой

Уползает из-под колес.

В мире много лесов,

Много солнца и пашен,

Много песен,

Но в каждой печаль и тоска.

— Спел бы, Яков,

Хорошее что-нибудь, наше…

— Это можно.

Дорога еще далека… —

Да, наверное, в песне

Заложена добрая сила,

Если Яков поет,

Не стыдясь накипающих слез.

Плачет старый слуга, —

Значит, плачет Россия!

И верста за верстой

Уползает из-под колес.

Яков смолк.

Обернулся:

— К дождю, видно, парит. —

Глинка смотрит куда-то,

Роняя слезу невзначай.

— Ты, Михайло Иваныч,

И барин и вроде не барин.

— Что? Ах, да. Как угодно тебе

                                                      величай. —

И проселочный тракт.