Чувство Родины - [6]

Вечно будет с тобой

Земля, на которой ты вырос.

Земля,

Где на вербе

Пустует осенний скворечник

И уныло глядит

В одинокое синее небо

И не может поверить,

Что птицы на юг улетели.

Вечно будет с тобой

Зима, где мордастые лоси,

Равнодушно косясь

На далекий дымок, на деревню,

По заснеженным тропам

Проходят в снегу по колено

И пугают сороку,

Что с треском слетает со стога.

Вечно будет с тобой

Земля, что весной оживает,

Поднимает легко

Над собой голоса жаворонков,

Земля, где на вербе

Ликует весенний скворечник

И губастый теленок

Глядит на него обалдело.

СОЛНЦЕ НА ПЛЕЧАХ

Ты знаешь, дорогая,

Каждый вечер,

Пока еще не выпала роса,

Мне солнце опускается на плечи

И в путь зовет

За дальние леса.

Я знаю,

Что за дальними лесами,

За синими морями, далеко

Есть женщина с нездешними глазами,

Но мне

С тобою рядом быть легко.

Что из того,

Что за морями где-то

Есть в райских кущах чудо-города,

В них много блеска и чужого света.

И я туда не рвался никогда.

Моя душа в душе березы белой,

Ее заморским светом не согреть.

И память,

Что Россией заболела,

Не вытравить из сердца, не стереть.

Я болен этой памятью навеки.

А солнцу что!

Ему-то все равно,

Чьи океаны,

Чьи моря и реки.

Великое — оно на всех одно…

Что значу я

В сравнении с великим

Светилом всех народов и веков!

Когда мне дорог запах повилики,

И дым костра,

И тени от стогов,

Когда молчат покинуто березы,

Как будто слыша стуки топора.

В такие ночи вызревают грозы.

Ты спи, родная, спать давно пора…

А я не сплю,

А я бреду бессонно

По некогда исхоженной тропе

На грани тени и на грани солнца,

Принадлежа России

И тебе.

8 СЕНТЯБРЯ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

А. В. Сафронову

Последнего татарника огонь

В тот миг погас на Куликовом поле,

Когда от боли озверевший конь

Его прибил железною подковой.

Закат угрюмо трогал высоту.

Стихала битва.

Пахло тенью росной.

Был страшен конь:

Мундштук горел во рту,

Ломая зубы,

Обжигая десны.

Был страшен конь,

Окрашенный зарей:

В его крестце

С утра

Стрела

Торчала,

И он весь день метался одичало

Над трупами, над влажною землей.

Века…

Века с того минули дня.

Минули Освенцим и Хиросима.

А я все слышу

Крик невыносимый,

А я все вижу

Этого коня.

Все вижу я,

Как с кровью пополам —

Не рьяно, а устало, постепенно —

Еще зарей окрашенная пена

В два ручейка

Течет по удилам.

Погасни же, кровавая заря!

Яви прохладу,

Тишину на раны…

Из векового древнего тумана

Глядит на мир восьмое сентября.

Я все понять бы в том тумане мог,

Я все коню безгласному прощаю,

Но как он боль, скажите,

Превозмог,

Когда ушел,

Погасший,

Из-под ног

Татарника неяркий огонек,

Гореть и жить уже не обещая?!

Кто был хозяин этого коня —

Не мне судить!

Да и не важно это.

Коня, не увидавшего рассвета,

Мне жаль

С высот сегодняшнего дня.

Он умирал,

Не ведая о том,

Что я

Спустя века

О нем припомню,

Что я приду на Куликово поле,

Сорву татарник бережно, с трудом.

С трудом…

И он горит в моих руках

Среди степной и обнаженной сини,

Напоминая

Жизнь мою в веках,

И смерть мою,

И воскрешенье ныне.

Легли колюче

На мою ладонь

Четырнадцатый век

С двадцатым веком…

А там,

Над Доном,

Бродит мирный конь

И слепо

Доверяет человеку.

«Какая здесь, скажите, вера…»

Какая здесь, скажите, вера,

Когда, не зная почему,

Я вдруг, поверив,

Лицемеру

Самозабвенно руку жму?

И что ему, скажите, стоит,

Себя улыбкой осеня,

Радушно пригласить за столик

И выпить чарку за меня?

А я уже сгибаю спину.

Отдав размашистый поклон,

Вдруг похожу на славянина,

Что иноземцем взят в полон.

А я уже как будто должен,

Обязан дань ему платить,

Не думать — до чего я дожил!

И ложь в застолье говорить…

О робость многовекового

Седого рабства на Руси!

Держать за пазухою слово

Меня отныне не проси!

Ведь я не раб.

Я весь заполнен

Той верой, что во мне жива,

Тем самым Куликовым полем,

Где дремлет горькая трава.

«Описать не берусь…»

Описать не берусь

Я земли моей давнее горе.

Полоненная Русь —

Половецкая сабля на горле,

Соловьиная боль,

Перебитая песня баяна.

Я иду за тобой,

За слезами твоих полонянок.

Все как будто во мне —

И горящие хаты,

И слезы,

И в родной стороне

Заглянувшие в душу березы…

Что могу я,

Когда

На руках моих тяжкие цепи!

Русь!

Беру навсегда

Твои реки, и белые степи,

И лесные края,

И неяркий огонь горицвета,

Я беру соловья,

Не допевшего гимна рассвету.

Русь!

Великая боль

Мне скрутила тяжелые руки.

Я сливаюсь с тобой.

Принимаю несметные муки.

Сколько бед за спиной,

Что сумел я с тобою осилить!

Русь!

Ты стала страной,

Стала вечно великой Россией.

И на все времена

У тебя неизменно богатство —

Ты безмерно сильна

Правотой бескорыстного братства.

Вот какие дела,

Понимаете, знаете, люди!..

Русь

Под игом

Была.

Но Россия под игом

Не будет!

ЯСНОЕ УТРО

Владимиру Чивилихину

Дымы

Уходят кверху,

И в ясном небе синем

Они стоят, как вехи,

Над селами России.

Они стоят, не дрогнув.

В любое время года

Они взлетают ровно,

Когда ясна погода.

И замирают гордо.

Зарю оповещая

И суетливый город

Спокойствием смущая.

Когда ж на небе тучи

И ветер дышит громом —

Ракитою плакучей

Дымы

Над каждым домом.

Но так или иначе,

Переживая немо,

Они свое отплачут

И снова смотрят в небо.

И, зорьку окликай,

Синеют в небе синем.

И прямота такая

Сродни тебе, Россия.

Стоят дымы,

Как вехи,

Как флаги на парадах.

Они поднялись кверху

Не для того,

Чтоб падать!..

«Мне печалиться некогда…»

Мне печалиться некогда.

Не во сне,

Наяву

Появляются недруги, —

Значит, верно живу.