Чувство летучести - [10]

Ошеломлённая паденьем,

Оглядывалась с изумленьем

На лес, машины и дома.

Снег так летел, что целый Мир,

Укрытый мягким, тихим, белым,

Замедлился, умолк несмело,

Оторванный от шумных игр.

А снег всё падал, оглушал

Деревья, тротуары, крыши…

И становилось тише, тише,

И каждый тишиной дышал.

И голоса людей, машин

В пространстве белом умолкали,

Терялись лишние детали,

Ненужные в такой глуши.

Домой

Мы живём в середине зимы.

Там у нас и дела, и дома.

Остальное — всего лишь — сны.

Скоро будет опять зима.

Скоро, скоро приедем домой

И заварим покрепче чай…

Мы обычно живём — зимой.

Просто вышли мы невзначай.

Ненароком открыли дверь —

Полыхнуло зелёной листвой…

И обратно вернулись теперь

С непокрытою головой…

Погуляли — и хватит. Дожди

Пролились по зонтам и по нам

Впереди снега, позади…

Возвращаемся к светлым тонам…

Чёрт с ней, с этою суетой…

Заметёт все дороги снег.

Успокоится воздух пустой,

Остановится нервный бег.

Первый снег

Сыплет! Сыплет! Белым! Белым!

Белым вихрем снег летает!

Что темнело и чернело —

Заметает! Заметает!

Воздух кружится, танцует,

Снег — на ветках, на травинках,

Пёс бежит — следы рисует

На расстеленной тропинке.

А следы — пропали снова!

Снова — белая дорога!

Снова — белая основа!

Для следов — простора много!

Укрывает снежной стаей

Каждый след и каждый камень!

Даже если снег растает —

Мир танцует вместе с нами.

Мы с собакой, со следами,

С воробьями и дорожкой

Кружим в утреннем буране,

Ошалевшие немножко.

Ветер северный

Дует ветер безжалостный северный,

Ветви в небе чернильном качаются.

Продувается куртка серая,

Шапка тонкая продувается.

По спине — леденящая изморозь,

А по снегу — позёмка наждачная.

Ветер, словно фанатик неистовый,

На охоту несётся удачную.

Он стереть меня хочет, вытравить.

Рвёт тепло, отнимает уверенно.

Ветер — северный! Мне не выстоять!

Для него — даже время — не меряно.

Для него — и законы не писаны!

Захотел — и летит себе, бесится.

Не нужны ни дома и ни пристани —

Он там с крыльями не поместится.

И — с размаху — о двери железные —

Только гул пойдёт — он ударится.

Добралась, наконец, до подъезда я,

Увернулась от бешеной палицы.

Лифт спасает меня окончательно,

Дом раскроет объятия тёплые…

Как на кухне у нас замечательно!

Как ужасно за чёрными стёклами!

Дует ветер с безжалостной силою,

Ветви в небе чернильном качаются…

«Беззащитное дерево милое!» —

Вдруг душа моя опечалится…

В темноте промерзающей — дерево…

Леденеет до сердца продрогшего.

Его гложет, как кость, ветер с севера…

Не уйти ему, что же хорошего?!

Не укрыться в тепло и в ласковость,

Кружку чая не взять горячего…

Ветер может ломать его, властвовать,

А оно не сбежит и не спрячется!

Мне не видно несчастного дерева —

Окна смотрят на южную сторону.

Сильный ветер дорос до стерео,

Бьётся, кружится чёрным вороном.

Чай вскипел. Борщ готов обжигающий…

Где там книга про странствия дальние?..

Про какой-то мороз ужасающий,

Про какие-то судьбы печальные…

Сумасшедший снег

Облака над двором — абажуром.

Свет от ламп, фонарей, от машин

Укрывает, как рыжая шкура

Двор ночной. А кругом — ни души.

Все по кухням, за чаем, в постелях,

Исчезают, торопятся спать.

Я — в оранжевой таю метели,

«Как светло!» — удивляюсь опять.

Рыжий снег в фонарях не иссякнет,

Льёт и льёт, как из душа вода.

Двор от снега утихнет, обмякнет…

И любая снежинка — звезда!

Звёзд нападали целые горы.

Всё безумней прогулка моя.

Угловатый расплавился город

В снежном танце ночного огня.

Где вы, чёрные, синие тени?

Воздух кружится, словно шальной.

Полон двор незнакомых растений,

Двор — не мой. Двор вообще не земной.

Я, наверное, тоже другая…

Может быть, не совсем человек…

Я ладонь поднимаю… Я знаю,

Что пойдёт из неё рыжий снег.

Морозная зарисовка

Тропинки заледенели.

Тропинки в лесу — грохочут.

А тихие тёмные ели

Неслышно готовятся к ночи.

Бегут по тропинкам дети,

Шуршат их комбинезоны,

И низкое солнце светит

Последним лучом сквозь кроны.

Восторженно лает собака,

И гулкое яркое эхо

Ныряет меж сосен без страха,

За взрывами детского смеха.

День тает, уходит по кромке…

Проносятся лыжники лихо,

Так весело, быстро и громко…

А в кронах заснеженных — тихо.

И тихие-тихие звёзды

На землю летят осторожно.

Недвижим темнеющий воздух,

И холод стоит невозможный.

И звуки совсем не мешают

Бесшумности старого парка…

Собаки бегут с малышами —

Им жарко.

Снег

Выпал снег. Значит — всё хорошо!

С неба сыплет ещё, и ещё…

Выпал снег, закружил, полетел…

Пролетел этот год… На плите

Чайник белый победно свистит,

Почему-то легко на душе…

Ну а снег всё летит и летит,

По колено сугробы уже.

И светло… Слава Богу — светло!

Все печали мои замело.

Оттепель

Деревья расслабились. Небо плывёт акварелью.

Декабрь на излёте, а в воздухе пахнет весной.

И кажется — март, и всего пара дней до апреля,

А там уже — солнце, зелёные листья и зной…

Пока лишь растаял на тоненьких ветках серебряный иней,

И хрупкость морозная звоном сорвалась с берёз…

Но жесткость ушла из застывших, безжизненных линий,

И ветер, как льдинки, унёс эту жесткость, унёс…

Деревья танцуют, качаясь почти не заметно,

И память о лете, как сон на ветвях шелестит.

Декабрь на излёте… Но птицы светло и победно

Поют… А ветрам ещё целую вечность до марта мести…

И синим, продрогшим, бездомным бродягам-метелям

Ещё заметать, засыпать по колено дома и стволы,