Чувство движения. Интеллектуальная история - [118]
Наша книга содержит историю чувствительности в вербальном выражении. Но раскрывает ли чувствительность суть дела, дает ли понять, что истинно и реально?
Поскольку чувство движения по своей природе является чувством (или чувствами) тела и поскольку тело явно присутствует там, где возникают социальные перемены, появляется очевидное объяснение современному увлечению кинестезией, гаптической сферой и искусством танца: в движении люди вновь чувствуют связь с «естественным» и «реальным». Часто цитируются слова из «Манифеста Коммунистической партии»: «Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения» (Маркс, Энгельс, 1955, с. 8). И здесь мы тоже видим, что тело человека говорит правду. И все же, несмотря на все сказанное, было бы неверно безоговорочно утверждать, что тело раскрывает нам наше «жизненное положение». Каким бы значимым ни казалось нам тело, история и культура вносят свои коррективы в язык описаний тела, его активности и представления в ежедневных и символических практиках. Настоящее исследование уделяет внимание понятиям и видам познания, в терминах которых многочисленные авторы излагали очевидную для них мысль, что осязание и движение дают нам возможность «прикоснуться» к реальности[284]. Это не то же самое, что принятие конкретных описаний «реального», если под «реальным» понимается абсолютная, универсальная «основа». Феноменологи, конечно, предлагают анализировать осязание, имея в виду как раз его соотношение с «универсальным». Однако в данной истории мы не ставим себе цель прийти к какому-либо философскому заключению. Вполне достаточно – и определенно очень существенно – понять рассуждения, в которых отстаивается ощущение «реального» посредством представления действия – сопротивления в определенном хронотопе. Нам удалось проследить историю этих рассуждений на протяжении большого периода и показать их разброс.
Наша история свидетельствует в пользу того, что сама категория чувства движения имеет историю, и она возникла не без проблем. Впрочем, не подтвержденный источниками рассказ об «обнаружении» чувства движения исторически несостоятелен. Необходимо провести широкое исследование метафизики, натурфилософии и ментальной науки, чтобы обнаружить источник интереса к связи осязания и реальности – интереса, развившегося в XIX веке и позднее получившего распространение. Эта книга привлекает внимание к литературе об ощущении действия, феноменологическом осознании действия – сопротивления, дифференциации понятия «кинестезия» и оформлении понятия «проприоцепция», в отдельных случаях знакомя читателей с малоизвестными сочинениями.
Красной нитью через нашу историю проходит оценка того, что, по мнению исследователей, могло сообщить чувство «здравого смысла» («общее чувство») о реальности, раскрываемой осязанием, движением и ощущением действия. В качестве примера такой оценки мы выбрали работы Уайтхеда. Уайтхед, по его словам, преобразовал чувство «здравого смысла» в философию «функциональной активности»: «Под этим я подразумеваю, что любая реальная вещь является чем-то по причине своей активности; на основании этого ее природа состоит в отношении к другим вещам, а ее индивидуальность состоит в синтезе других вещей до той поры, покуда они имеют к ней отношение» (Whitehead, 1958, p. 26). «Активность» вещей понималась в терминах осознавания деятельности – сопротивления и интуитивного непосредственного восприятия усилия и движения. Активность выявлялась в отношениях, данных в движении – сопротивлении (Smith, 2020a)[285].
Илл. 13. Марш на Вашингтон за гражданские права. 1963. Политическое движение
К 1900 году было повсеместно достигнуто согласие в том, что мышечное чувство, или кинестезия, является периферийным чувством, широко распространившимся по всему телу. Исследуя его с точки зрения физиологии, Шеррингтон ввел понятие проприоцепции, подчеркнув тот факт, что контроль за положением тела и его движением по большей части не ощущается человеком. Тело, по его словам, имеет собственное «знание», необходимое для координации позы, движения и моторных навыков. В те же годы, но в целом независимо психологи стали более широко исследовать кинестезию и мысленное представление движения при волеизъявлении и в когнитивных процессах, а философы развивали феноменологию. Институциональная специализация физиологии, психологии и философии способствовала отделению вопросов о нервной регуляции от вопросов о перцептивных и когнитивных свойствах психики, а также о природе «реального». Тем не менее психофизиология чувств оставалась на повестке дня, и в последние десятилетия XX века с поворотом к изучению воплощенных ментальных функций вновь возник большой интерес к попыткам интеграции исследований, посвященных действию, кинестезии, движению, мыслительному процессу и эпистемологии. Это заметно по работам таких современных авторов, как Шитс-Джонстон, Галлахер и Бертоз, убедительно связывающих феноменологию движения, ощущение жизни, важность самовозникающего движения тела и моторную активность воплощенных и занимающих определенное пространство субъектов. Это естественным образом стимулировало контакты между наукой, философией и бурно развивающимися сферами танца и культуры движения.
