Чувашские легенды и сказки - [4]

Умер богатырь. Похоронили его, как он и просил: вырыли в горе большую могилу, одели умершего в воинскую одежду и посадили на коня, а рядом положили щит и меч.

Чемень умер, а его слава, его имя остались в народе, в его памяти. О ратных подвигах богатыря старики рассказывали сыновьям и внукам.

Однажды весной, когда молодежь рядом с курганом, в котором был похоронен Чемень, водила хороводы, парни вспомнили о богатыре. Вспомнили передаваемые из поколения в поколение его слова о готовности в лихую годину прийти на помощь своему народу. Молодым парням очень хотелось посмотреть на богатыря.

— А давайте позовем его, — предложил один из них.

Парни пошли на курган и хором закричали:

— Чемень! Чемень!

Земля разверзлась, и из кургана выехал Чемень на белом коне в одежде воина и воинских доспехах.

Парни перепугались, но Чемень их не тронул. Он пустился в свой знакомый путь, объехал всю чувашскую землю и вернулся в курган.

С тех пор на чувашских детей напал мор. И малые, и большие ребята мрут да и только. Старики собрались вместе, говорят меж собой:

— Это Чемень, наверное, посылает мор на наших детей, обиделся, что его напрасно потревожили.

Пришли старики на курган, закололи быка, и дети перестали умирать.

С тех пор Чеменю каждый год приносят в жертву быка.

ЛЕГЕНДА О НАЧАЛЕ ХЛЕБОПАШЕСТВА [1]

авным-давно, когда еще леса покрывали все берега Свияги и Суры и весь тот край, где они текут, подобно тучам, закрывающим небо во время грозы; когда еще люди кормились, убивая по лесам диких зверей, добывая из дуплистых деревьев мед диких пчел; когда бог богов могучий и великий Тора[2] помогал людям добывать пищу, — тогда жили на земле два брата.

Старший назывался Якишем, а младший — Велюком.

Якиш был злой, жестокий, коварный.

Велюк был очень добрый, как малое дитя.

Якиш убивал зверей и кормился мясом.

Велюк собирал мед и кормился им.

Однажды Якиш пошел на охоту, но не убил ни одного зверя. Голодный и поэтому еще более злой, он пришел к брату. Тот в это время ел мед, собранный им в дуплах, где жили пчелы.

Старший брат попросил меду, и младший по доброте своей охотно поделился с ним. Якишу захотелось узнать, где находятся те пчелы, которые собрали такую сладкую пищу.

— Скажи мне, где гнезда пчел? — спросил Якиш.

Простодушный Велюк повел брата в лес и указал все дупла, которые знал.

Через несколько дней Якиш вздумал украсть меду из одного дупла и уже отломил кусок сотов и стал есть. Но он не отнес первый кусок сотов к священному дереву Киремети[3] в жертву богам, и Тора рассердился и приказал пчелам умертвить Якиша. Пчелы собрались из всех дупел и каждая ужалила вора.

Якиш умер, и пчелы также умерли, потому что оставили в нем свои жала.

Когда Велюк увидел мертвого брата и мертвых пчел, то стал плакать: ему было жаль брата и своих кормилиц.

В слезах он уснул и вдруг слышит во сне голос Торы. Тора велит ему взять теленка и облить водой; что будет с водой, то надо сделать и с мертвыми пчелами.

Проснулся Велюк, поймал теленка и облил его. Теленок отряхнулся, и вода светлыми каплями попадала на землю и ушла в нее.

Тогда Велюк, следуя повелению Торы, разбросал мертвых пчел и закопал их в землю.

Это были первая пашня и первый посев.

Скоро из земли появилась травка, на которой потом выросли колосья. Одни были покрыты точь-в-точь такими жалами, какими пчелы убили Якиша; на других зерна висели так, как висят на дереве рои пчел. К тому времени, когда Велюк обычно собирал мед, колосья поспели. Велюк выбил из них зерна, растер между двумя камнями, смешал с водой и стал есть вместо меда.

Так появился сюгур — хлеб.

А Якиш был унесен злым духом в преисподнюю. Там злой дух сделал из его злого сердца червей, убивающих теперь молодых пчел, а из тела сделал мышей, поедающих воровски тот хлеб, который добывается человеком.

КАК ЧУВАШИ НАЧАЛИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СЕРПОМ

ыло время, когда чуваши убирали хлеб, выдергивая его из земли. И вот в те еще времена как-то шли полем чуваши-крестьяне и увидели — лежит у дороги что-то, похожее на тонкий полумесяц, а около того полумесяца рожь ровно и чисто, будто ножницами, срезана.

— Поглядите-ка, какой-то зверек состриг рожь, а теперь вон лежит, скорчившись, — сказал один из мужиков.

— Говорят, хлебный червь появился — не он ли так чисто срезал колосья? — высказал свою догадку другой.

Стоят, смотрят на серп, а близко подойти боятся. Один, посмелее, подкрался к серпу, веревку от лаптя привязал к ручке и тихонько потянул. Остальные, на всякий случай, разбежались. Однако видят, ничего страшного не происходит, и решили:

— Потащим его в деревню.

Храбрец тянет за веревку, серп по кочкам прыгает, позванивает.

— Смотри, крепче держи, неровен час, еще убежит, — советуют тому, кто за веревку серп тащит.

Пришли в деревню. Весь народ высыпал поглядеть на диковину.

— Что за невидаль? — друг у друга спрашивают.

— Это ржаной червь, — отвечает тот, который притащил этого «червя» в деревню.

Тут подошел один человек, незадолго перед этим побывавший в Казани, и сказал:

— Никакой это не червь, а серп. Давно бы и нам надо убирать хлеб такими серпами.

КАК У ЧУВАШЕЙ ПОСЕЛИЛИСЬ ДЕНЬГИ

огда-то, в старопрежние времена, шла вниз по Волге лодка. Шла-шла и в одном месте пристала к берегу. В лодке находились семь разного достоинства монет: копейка, семишник, пятак, гривенник, двухгривенный, полтинник и целковый. Они, говорят, ездили по белу свету и мекали для себя новые места.