Чур, Володька — мой жених! - [17]

А ещё я читаю на продлёнке. После уроков мне приходится каждый день там сидеть до самого вчера: до половины седьмого и даже до семи. Потому что если домой идти — нужно через дорогу переходить. А там движение сильное. И на этом месте часто аварии бывают. Родители боятся, что меня машина собьёт. И я сижу и беседую с техничкой. И жду, жду… А днём мы гуляем по школьному двору. Двор у нас большой: за спортивной площадкой растут яблони и вишни — тут когда-то был сад. Гулять там хорошо, только там часто встречаются какашки: человеческие или собачьи — не знаю. Они всё портят, потому что на них можно нечаянно наступить. Но это — когда тепло, а зимой — снег. И если его очень много, он может в сапоги набиться. И тогда ноги будут мокрые — тоже неприятно.

Однажды зимой я бродила по спортплощадке. И нашла там кусочек веничка. И стала этим веничком писать на снегу свою фамилию: как бы я расписывалась, если бы была большая. Фамилия у меня совсем простая — Рик. Но вот как написать Р так, чтобы оно не было похоже на Я-наоборот? В результате у меня получилась Р похожая на письменное Д. Но меня это устроило. «Правда, подделать такую подпись, наверное, несложно, — подумала я. — Вот будут у меня дети, буду я расписываться у них в дневниках… А они наполучают двоек и будут за меня подписываться. Чтобы учительница думала, что я их двойки видела. А я — ни сном, ни духом. Ну и ладно. Ну и пусть».

Папа у меня тоже Рик, понятное дело. Но он так расписывается, что никогда в жизни не поймёшь, что это Рик, и тем более не подделаешь!

Потом я подумала, что если я выйду замуж, то фамилию придётся поменять. И роспись тоже! «Нет, — подумала я, — не буду менять. Не каждому так в жизни повезло, чтобы фамилия была не как у других, а редкая. Вот имя у меня — как у всех. У нас в классе четыре Тани: Чернухина, Мареичева, Шибанова и я. А в саду, кроме меня, была Таня Фокина. Всё время путаница!»

Мама говорит, что она хотела назвать меня Олей. В общем, Таней тоже хотела, но боялась, что меня будут дразнить песенкой из фильма: «Ах, Таня, Таня, Танечка, с ней случай был такой: служила наша Танечка в столовой заводской…» Мама не хотела, чтобы я служила в заводской столовой. Но потом всё-таки почему-то назвала Танечкой. Надо сказать, что никто и никогда меня этой песенкой не дразнил. ТОлстой вот дразнили. «Рик, снимай парик!» — тоже дразнили. Сто раз! А по имени — нет.

Зато мама иногда называет меня Татой. В моей любимой книжке Чуковского «Бибигон» есть две девочки: Тата и Лена. Вот меня тоже называют Тата. И мне это приятно! Когда я была маленькая, у меня была пластинка, где Чуковский сам свою книжку читает. Мне очень нравилось! И я её слушала целыми днями. Бабушка говорила, что она сейчас сойдёт с ума от этого Бибигона. А я уже знала всю сказку наизусть, но всё равно, всё равно слушала и слушала, и слушала. Я представляла себе, что я сама — Бибигон, и я сражаюсь с коварным Бурундуляком, с огнедышащим драконом, который не пускает на Землю мою родную Цинцинеллу — мою сестру! Я побеждаю! Сестра Цинцинелла в восторге хлопает в ладоши, мы летим на Землю, в прекрасное Переделкино, к дедушке Чуковскому!

Иногда Бурундуляком был мой деда Миша. И я рубила ему голову настоящей шпагой — такой длинной штукой, которая помогает ботинки надевать. Взрослые называют её ложкой почему-то, но она на ложку совсем не похожа. На ней, на ручке, ещё есть голова какой-то тётеньки. Говорят, это Нефертити, египетская царевна.

Я вырасту и стану писательницей, как Чуковский. И не буду работать в заводской столовой — мама напрасно волнуется. Я буду героем — как Бибигон, как наши октябрята, как Рикки-Тикки!

На продлёнке я как-то раз нашла кольцо! Оно лежало на снежной утоптанной дорожке перед школьным крыльцом и сияло на солнце! Я подняла его и стала рассматривать. Золотое! Настоящее! С большим жёлтым камнем, прямоугольным. Самое удивительное, что моя мама ещё раньше нашла на улице такое же точно кольцо, только с малиновым камнем. Это просто чудо какое-то! Я завернула его в носовой платок и спрятала в портфель. А потом перепрятала в карман школьного фартука. А потом переложила в другой карман. А потом надела на палец. А потом опять убрала в карман. А потом показала девчонкам, Вичке и Любке. «Только никому не говорите! — сказала я. — Потому что это тайна!» Чтобы никто не подглядел, мы отошли подальше, под берёзы, ближе к забору, спрятались за кустом, и я показала им своё сокровище. И тут рука моя дрогнула, и кольцо выпало. Куда, куда оно упало? Мы стали шарить в снегу. Но ничего не находилось. Потом мы стали рыть бурые прелые листья под снегом. Рыли их долго, руки замёрзли и покраснели. А кольцо всё не находилось. Я копала под кустом и по сторонам… Но оно так и не нашлось. Как в сказке. Появилось волшебно и исчезло тоже волшебно. Или, может быть, Любка нашла и незаметно сунула его в карман? На Вичку я такое не думаю, а вот Любка… Или я напрасно — так про неё?.. Жалко кольца! Очень жалко! Ну, сама виновата. Нечего было хвастаться. Ладно, то, второе, что мама нашла, у нас останется навсегда!

Наша школа образцовая! Нас ещё в самом начале учёбы собрали в школьном коридоре, который называется почему-то рек-ре-а-ция, пришла директор школы и сказала, что наша школа получила переходящее красное знамя как самая-самая лучшая. И что мы должны гордиться! А ещё — отлично учиться и примерно себя вести, чтобы самую лучшую на свете школу как-нибудь нечаянно не опозорить. Ну я не опозорю. У меня все пятёрки в четверти.