— Больше его нет! Уничтожай следующего! — подбодрил дедушка.
С этого случая Оля комаров совсем уже не боялась, хотя от укусов их и страдала по-прежнему.
И комары ее тоже не боялись. И дедушки они не боялись. Никого они не боялись, пищали и пищали, кусали и кусали, кусали и кусали, пищали и пищали…
— Хоть в город убегай! — временами сокрушался дедушка. — Но ведь смешно и глупо получится! Ну кто нам поверит в городе, что комары нас заели до такой степени?
— Бабушка немножко поверит, — отвечала Оля. — Но все равно уезжать нельзя. Стыдно, по-моему.
— Тогда — терпеть, — не очень решительно предлагал дедушка.
Терпели.
Терпели.
Терпели…
И когда терпеть становилось уже почти невмоготу, дедушка очень решительно говорил:
— Будет, будет когда-нибудь и конец этим безобразникам! И мы с тобой будем вправе гордиться, что не сдались негодяйчикам.
— Только хвастаться не будем, — отвечала Оля. — Это нехорошо.
Они продолжали стойко терпеть комаров, так стойко терпели, что даже ни слова не говорили об их подлых действиях.
— Сколько же можно терпеть? — сокрушался дедушка и сам себе отвечал: — Сколько надо… — Он вздыхал и виноватым тоном заканчивал: — А это очень трудно.
Терпели. И даже во сне им снилось, как истязают их кровопийцы…
Дедушка уже подумывал о том, прав ли он, обрекая ребенка на такие мучения.
А Оля уже подумывала о том, что пора бы пожалеть дедушку и попроситься в город. Пусть все решат, что это она комаров испугалась.
Они вопрошающими взглядами посмотрели друг на друга, через силу ободряюще улыбались друг другу и — не сдавались, стойко терпели.
Зато в один прекрасный день они заметили, что их истязателей стало значительно меньше, а в избе комаров почти совсем не было.
— Мы побеждаем! — радостно сказал дедушка, взмахнув руками. — Скоро мы окончательно победим!
И действительно, вскоре комары исчезли. Вернее, они еще были, но Оля с дедушкой уже не обращали на них внимания, как это всегда делала бабушка, а только изредка ловко прихлопывали по привычке особенно назойливых.
Началась спокойная, нормальная жизнь. Про жуткое засилье комаров было уже забыто почти.
Но, увы, спокойной жизни, как правило, долго быть не может. Случилась тут страшенная ночь, такая страшенная, что комариная история по сравнению с ней представлялась забавным пустяком.
Вечером Оля с дедушкой полили огород, попололи, умыкались очень здорово, долго сидели на бревне перед избой, отдохнули и принялись готовить ужин.
Пока ели, опять устали, но это была приятная усталость, то есть усталость рабочих людей, хорошо потрудившихся и не менее хорошо поевших.
Перед сном дедушка почитал вслух русские народные сказки. Оля слушала, вытянув шею, хотя знала их чуть ли не наизусть. Ей захотелось поговорить, а спать совсем расхотелось, и она сказала, таинственно округлив глаза:
— Знаешь, что?.. Когда ты топишь печку, из трубы высовывается, знаешь, кто?.. Дымохвост!
— Дым или хвост? — удивился, а затем рассмеялся дедушка. — Хвост или дым?
— Ды-мо-хвост, — по слогам шепотом повторила Оля. — Неужели не понимаешь? Дым, но как хвост. Будто у нашей избы хвост! Понимаешь?
— Теперь понимаю. Хвост из дыма. Дымохвост. Неплохо придумано. Но — спокойной ночи, приятных сновидений.
— Очень душно, — сказала Оля.
— Я это давно заметил, — согласился дедушка, — я даже трубу открыл, но не помогает. Хорошо, если будет дождь. Спокойной ночи, Оленька. Утром увидимся.
Но увиделись они ночью, которую никак нельзя было назвать спокойной.
Ночью разразилась жуткая гроза.
Даже дедушка потом сказал, что такой страшенной грозы, просто жуткой грозы, он не видел ни разу в жизни.
Оля проснулась от невероятно сильнейшего грома. Ей показалось, что он бабахнул прямо в избе.
— Ой, деда-а-а! — закричала Оля. — Деда, деда, где ты?
Дедушка сразу взял ее, разгоряченную сном и дрожащую, на руки и спокойно, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал:
— Только не трусить. Ты же смелая девочка. Ничего с нами не случится. Просто очень большая гроза. Немного страшновато, но зато и красиво. Давай наблюдать. — Он поднес Олю к окошку, за которым была кромешная мгла.
— Как это — зато красиво, если ничего не видно? — испуганно прошептала Оля. — Мне все равно страшно. Я боюсь, боюсь, боюсь…
И тут вспыхнула прямо перед ними — через дорогу — такая яркая молния, что на мгновение стало светло, как днем.
— Вот сейчас опять будет гром, — спокойно предупредил дедушка, — приготовься. Ничего страшного не случится, хотя грохнет, наверное, здорово.
Оля крепко обняла дедушку за шею, прошептала с отчаянием:
— Боюсь, боюсь… очень боюсь…
Гром будто обрушился на избу.
— Вот и все, — ласково шепнул дедушка — Трусишка ты трусишка. Но подрастешь и будешь любить грозы, как я. А бабушка до сих пор грома боится.
— Правда? — тихо обрадовалась Оля и чуть разжала руки, крепко сжимавшие дедушкину шею. — Значит, она тоже трусишка?
— Просто в детстве никто ничего не сделал, чтобы она грозы не боялась.
— А я не буду бояться… потом?
— Конечно, не будешь. Ты все время думаешь о том, что вот-вот ударит гром. И уже заранее боишься. А ты подумай о чем-нибудь или о ком-нибудь…
Ух, какая тут полыхнула молния — огромная, яркая и прекрасная!