Чума - [11]

Шрифт
Интервал

Он высморкался.
On the top floor, the third, Rieux noticed something scrawled in red chalk on a door on the left: Come in, I've hanged myself.На третьем, то есть на самом верхнем, этаже Риэ прочел на двери слева надпись, сделанную красным мелом: "Входите, я повесился".
They entered the room.Они вошли.
A rope dangled from a hanging lamp above a chair lying on its side. The dining-room table had been pushed into a corner.Веревка свисала с люстры над опрокинутым стулом, стол был задвинут в угол.
But the rope hung empty.Но в петле никого не оказалось.
"I got him down just in time." Grand seemed always to have trouble in finding his words, though he expressed himself in the simplest possible way. "I was going out and I heard a noise.- Я его вовремя успел вынуть из петли, - сказал Гран, который, как и всегда, с трудом подбирал слова, хотя лексикон его был и без того небогат. -Я как раз выходил и вдруг услышал шум.
When I saw that writing on the door, I thought it was a-a prank.А когда увидел надпись, решил, что это розыгрыш, что ли.
Only, then I heard a funny sort of groan; it made my blood run cold, as they say."Но он так странно, я бы сказал даже зловеще, застонал...
He scratched his head.Он поскреб себе затылок.
"That must be a painful way of-of doing it, I should think.- По моему мнению, это должно быть крайне мучительно.
Naturally I went in."Ну, понятно, я вошел.
Grand had opened a door and they were standing on the threshold of a bright but scantily furnished bedroom.Толкнув дверь, они очутились в светлой, бедно обставленной спальне.
There was a brass bedstead against one of the walls, and a plump little man was lying there, breathing heavily. He gazed at them with bloodshot eyes.На кровати с медными шишечками лежал низкорослый толстячок. Дышал он громко и смотрел на вошедших воспаленными глазами.
Rieux stopped short.Доктор остановился на пороге.
In the intervals of the man's breathing he seemed to hear the little squeals of rats.Ему почудилось, будто в паузах между двумя вздохами он слышит слабый крысиный писк.
But he couldn't see anything moving in the corners of the room.Но в углах комнаты ничто не копошилось.
Then he went to the bedside.Риэ подошел к кровати.
Evidently the man had not fallen from a sufficient height, or very suddenly, for the collar-bone had held.Пациент, очевидно, упал с небольшой высоты, и упал мягко - позвонки были целы.
Naturally there was some asphyxia.Само собой разумеется, небольшое удушье.
An X-ray photograph would be needed.Не мешало бы сделать рентгеновский снимок.
Meanwhile the doctor gave him a camphor injection and assured him he would be all right in a few days.Доктор впрыснул больному камфару и сказал, что через несколько дней все будет в порядке.
"Thanks, Doctor," the man mumbled.- Спасибо, доктор, - глухо пробормотал больной.
When Rieux asked Grand if he had notified the police, he hung his head.Риэ спросил Г рана, сообщил ли он о случившемся полицейскому комиссару, и тот смущенно взглянул на него.
"Well, as a matter of fact, I haven't.- Нет, - сказал он, - нет.
The first thing I thought, was to-"Я решил, что важнее...
"Quite so," Rieux cut in. "I'll see to it."- Вы правы, - подтвердил Риэ, - тогда я сам сообщу.
But the invalid made a fretful gesture and sat up in bed. He felt much better, he explained; really it wasn't worth the trouble.Но тут больной беспокойно шевельнулся, сел на кровати и заявил, что он чувствует себя прекрасно и не стоит поэтому никому ничего сообщать.
"Don't feel alarmed," Rieux said. "It's little more than a formality. Anyhow, I have to report this to the police."- Успокойтесь, - сказал Риэ. - Поверьте мне, все это пустяки, но я обязан сообщать о таких происшествиях.
"Oh!"- Ox, - простонал больной.
The man slumped back on the bed and started sobbing weakly.Он откинулся на подушку и тихонько заскулил.
Grand, who had been twiddling his mustache while they were speaking, went up to the bed.Гран, молча пощипывавший усы, приблизился к постели.
"Come, Monsieur Cottard," he said. "Try to understand.- Ну-ну, мсье Коттар, - проговорил он. - Вы сами должны понимать.
People could say the doctor was to blame, if you took it into your head to have another shot at it."Ведь доктор, надо полагать, за такие вещи отвечает. А что, если вам в голову придет еще раз...
Cottard assured him tearfully that there wasn't the least risk of that; he'd had a sort of crazy fit, but it had passed and all he wanted now was to be left in peace.Но Коттар, всхлипывая, заявил, что не придет, то была просто минутная вспышка безумия и он лишь одного хочет - пускай его оставят в покое.
Rieux was writing a prescription.Риэ написал рецепт.
"Very well," he said. "We'll say no more about it for the present.- Ладно, - сказал он. - Не будем об этом.
I'll come and see you again in a day or two.Я зайду дня через два-три.
But don't do anything silly."Только смотрите снова не наделайте глупостей.
On the landing he told Grand that he was obliged to make a report, but would ask the police inspector to hold up the inquiry for a couple of days.

Еще от автора Альбер Камю
Миф о Сизифе

«Миф о Сизифе» — философское эссе, в котором автор представляет бессмысленный и бесконечный труд Сизифа как метафору современного общества. Зачем мы работаем каждый день? Кому это нужно? Ежедневный поход на службу — такая же по существу абсурдная работа, как и постоянная попытка поднять камень на гору, с которой он все равно скатится вниз.


Посторонний

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Падение

«Падение» — произведение позднего Камю, отразившее существенные особенности его творческой эволюции. Повесть представляет собой исповедь «ложного пророка», человека умного, но бесчестного, пытающегося собственный нравственный проступок оправдать всеобщей, по его убеждению, низостью и порочностью. Его главная забота — оправдать себя, а главное качество, неспособность любить. В «Падении» Камю учиняет расправу над собственным мировоззрением.Впервые на русском языке повесть опубликована в 1969 году в журнале «Новый мир».


Калигула

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Миф о Сизифе. Эссе об абсурде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Счастливая смерть

В первый том сочинений А.Камю вошли ранее публиковавшиеся произведения, а также впервые переведенная ранняя эссеистика и отдельные эссе из сборников «Изнанка и лицо», «Брачный пир».


Рекомендуем почитать
Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.


Папа-Будда

Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.


Мир сновидений

В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.


Фунес, чудо памяти

Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…


Убийца роз

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 11. Благонамеренные речи

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.