Чукчи. Том I - [142]

В сказаниях часто встречаются рабы, мужчины и женщины, взятые в плен во время войны. В сказании об «Əlendi и его сыновьях» подробно описывается раб, по происхождению Ajwan. Герой побеждает его в единоборстве. Затем, чтобы ослабить его сопротивление в дальнейшем и сломить его дух, он избивает его увесистой дубиной по мускулам всех мягких частей тела. После этого он крепко привязывает его к шесту и увозит его с собою на нарте, как бревно. Тот стонет от боли, просит пить. В доме победителя он становится пастухом. За малейшую провинность хозяин жестоко избивает его. Раб отомщает ему предательством, и в конце концов хозяин убивает его.

Лучшими рабами считались подростки, юноши и девушки. Случалось, что их брали в плен вместе со стадом, которое они пасли, именно потому, что они знали свое стадо лучше, чем их победители. В сказке о Talo, воспитаннике Таньгов, герой после победы над врагами отбирает у них пятнадцать стад и вместе с ними восемьдесят молодых рабов. Все остальные пленные были убиты. В сказке о «Превращенном шамане» шаман отбирает у врагов несколько стад и смешивает их в одно. При каждом стаде было по несколько молодых пастухов, и все они вместе составили толпу. Вернувшись домой, герой делит добычу, оленей и пастухов на две части и отдает половину своему брату[272]. С течением времени такие пленные смешались с чукчами, стада были перерезаны и съедены победителями, и часть их даже перешла во владение к их пастухам. В сказке об «Əlendi и его сыновьях» говорится, что даже вероломный раб Ajwan, если бы он вел себя лучше, получил бы от хозяина часть стада, хотя оно и не было военной добычей. Пленные женщины исполняли различные тяжелые работы, а также служили наложницами своим хозяевам. Иногда их продавали в другое стойбище, но в общем их положение очень мало отличалось от положения чукотских женщин.

За взрослую женщину платили большой мешок табаку (80–120 фунтов). Молоденькие девушки были дешевле. Чукотские торговцы продавали пленных женщин с Американского берега даже русским поселенцам. Но об этом я буду говорить в последней главе.

Я уже упоминал, что в настоящее время рабов у чукоч не существует. Мне рассказывали в поселке Valqatlen, что за несколько лет до моего посещения на одном оленном стойбище, недалеко от поселка, умерла старуха, проданная оленеводам приморскими чукчами, которые взяли ее в плен во время набега на жителей Американского берега. В последнее время она была бездетной вдовой и жила в стойбище брата своего первого мужа. Другие женщины называли ее с некоторым оттенком презрения «женщиной-рабыней» (ŋaucgьn).

Мне говорили, что в случае убийства кровавая месть может быть заменена порабощением одного из членов семьи убийцы. Этого человека заставляют выполнять всю работу, лежавшую на обязанности убитого. Так, например, родственники чукчи, убитого в 1895 году на Анюйской ярмарке, пришли на следующий год на ярмарку и потребовали уплаты за убитого. Им предлагали чай, сахар и табак. Они взяли все это, но затем заявили, что они хотят того казака, который убил их родственника, или хотя бы какого-нибудь другого казака. Он должен пойти с ними на тундру и жить в семье убитого, заменяя мужа его вдове и отца его маленьким детям. Только тогда нанесенная обида может считаться заглаженной. Они повторили свое требование и на следующий год и снова получили отступного чаем и другими товарами.

В подобных случаях человек, взятый из семьи убийцы, должен перейти в семью убитого и во всех отношениях заменить его. Мне известен другой случай подобного же рода. Pequl, чукча приморского происхождения, имел двоюродного брата, который ушел в пастухи к владельцу огромного стада на тундре близ реки Россомашьей. Спустя несколько лет он был убит в драке. Pequl отправился на реку Россомашью, чтобы отомстить за брата и получить вознаграждение. В виде выкупа (kьtkaw) он взял от семьи убитого много оленей и прихватил также и мальчика, сына сестры убийцы. Он так жестоко обращался с мальчиком, что тот даже пробовал покончить самоубийством. Тогда семья мальчика дала в обмен за него много живых оленей, и Pequl отпустил его домой. Pequl грозил еще взять из этой же семьи одну молодую женщину, но она сказала, что покончит с собой, если он ее увезет.

Я не знаю других случаев такой замены убитого родственника живым врагом, но мне рассказывали, что в старину такие случаи были не редки. С человеком, взятым из семьи убийцы, обращались как с рабом. Он должен был слепо повиноваться каждому распоряжению хозяина. В случае непослушания хозяин имел право убить его. Я думаю однако, что такие сообщения сильно преувеличены или, по крайней мере, рабы такого рода встречались у чукоч не часто.

Упомяну еще одну необычную подробность в сказании о войне между жителями Азиатского берега и острова Лаврентия, о которой я уже говорил выше. Здесь также после заключения мира одного человека оставляют добровольным пленником вместо человека, убитого в начале схватки. В настоящее время мне неизвестны такие случаи, за исключением упомянутых выше.

Глава IX. ПРАВО

СОВЕТ СЕМЕЙНОЙ ГРУППЫ