Чудовище Южных Окраин - [3]

От наших с Исангардом мокрых плащей начал распространяться запах псины. Я и не обратил внимания на такую мелочь, но Исангард чувствовал себя паршиво. Ему девчонка эта понравилась. А мне она совсем не понравилась. Кикимора, что ли.

— Я Имлах, — сказала она, и я насторожился. Мне показалось, что она прочитала мои мысли. — А это Гримнир, странствующий воин.

Исангард сообщил им, что он уроженец Южных Окраин, что он тоже странствующий воин и что странствовать ему ужас как надоело.

В темном углу невидимо зашуршала кошка. Лампа коптила отчаянно. Гиблое здесь было место. Я не люблю нелюди, а эти двое были нелюдь. И они вцепились в моего Исангарда, я это видел. Им что-то нужно было от него.

Мы пили чай молча и очень громко глотали в полной тишине. Тишина эта была удручающей. К тому же, и кошка действовала мне на нервы. Наконец, я не выдержал и потребовал, чтобы меня уложили спать. Исангард извинился и попросил разрешения сопроводить меня на чердак, поскольку я могу упасть, когда буду карабкаться по лестнице. Все-таки он славный парень. Знает, что я боюсь высоты. Сам-то он ничего не боится, и когда-нибудь это погубит нас обоих.

Мы вышли в темные сени. Здесь дождь стучал намного громче, чем в комнате, и было побольше воздуха.

— Исангард, — сказал я шепотом, — уйдем отсюда. Здесь плохое место.

Он хмыкнул.

— Ревнуешь? — спросил он. — К этой девочке?

Я помотал головой. Не такой я дурак. Одно дело — мужская дружба, другое — разнообразные девчонки.

Он потрогал мои уши, обнаружил, что они полыхают от жара, и, кажется, испугался, что я заболел. А я не заболел, я просто очень рассердился.

— Нелюдь она, — сказал я. — И мужик этот тоже не человек, Исангард. Надо удирать отсюда, пока не поздно. Они втравят тебя в поганое дело. Послушай, что тебе говорит специалист.

Конечно, спорить с ним бесполезно. Я даже думаю, что этот Гримнир, или как его там, уже успел ему что-то внушить. Исангард пощекотал меня за ухом и сопроводил на чердак, где велел спать и ни о чем не думать. И ушел.

Я долго лежал на прелом сене, стараясь поменьше его нюхать, и слушал дождь, который к вечеру поутих и теперь деликатно бродил по крыше. Беда была в том, что я ничего не мог здесь натворить. Землетрясения, которые так эффективны на Восточном Берегу, здесь невозможны. Район абсолютно не сейсмичен. Ни чума, ни холера, ни оспа мне не помогут: нет ни большой скученности населения, ни жаркого климата, ни чужеземных кораблей — ну просто ничего. Я без всего этого как без рук. Что еще бывает? Ураган? Исключено. Пыльная буря? Ой, мама, мамочка, какая еще пыльная буря…

Мерзкая мокрая капля, просочившись сквозь крышу, стукнула меня по носу. Я даже подскочил. Наводнение! Я сосредоточился, пытаясь найти ближайшую реку и разлить ее. Река ответила мне из-под болота. Я напрягся и весь вспотел от усилий. Вода начала подниматься. Мне нужен был бурный поток, смывающий все на своем пути. Но я добился лишь того, что болото стало непроходимым, а низины наполнились лужами. И все.

И тогда я тихо, жалобно заплакал. Я всего лишь Пустынный Кода, маленькая нечисть, и теперь, когда мой единственный друг попал в лапы этих двух коварных личностей, я остаюсь на земле совершенно один. Пожалуй, мне не стоит на ней оставаться. Я начал перебирать в мыслях различные способы самоубийства и незаметно для себя заснул.

2. Я ССОРЮСЬ С ГРИМНИРОМ

Он спал рядом. Я это почувствовал. Я не слышал, когда он пришел, но теперь, в темноте, сквозь шелест притихшего дождя, я отчетливо различал его дыхание. Я осторожно сел, чтобы не разбудить его. Интересно, что такого наплели ему эти двое? Я приложил ухо к полу и прислушался. Мне показалось, что внизу не спят. Кто-то осторожно ходил, звякал металлом, посудой, негромко переговаривался. Мне стало муторно: я понимал, что нужно спуститься вниз и как следует поговорить с ними, но я до смерти боюсь лестниц. Таких шатких деревянных лесенок, по которым забираются на чердак. Особенно если несколько ступенек у них ввиду их полной ненадежности обмотаны тряпками и кое-как привязаны. За ушами у меня выступил пот, когда я решился на этот подвиг.

Оказавшись внизу, я перевел дыхание, чтобы успокоиться и чтобы эти двое не подумали, что я могу чего-то испугаться.

Они действительно еще не спали. Или уже не спали? За окном сквозь морось сочился тусклый свет, который с большой натяжкой можно было считать утренним. Гримнир стоял возле печки, огромный и неуклюжий, а Имлах сидела с ногами на тахте и тянула из носика чайника свой бесконечный чай. Пес-дурак развалился у порога. Услышав мои шаги, он приоткрыл один глаз и лениво стукнул по полу хвостом. Я с достоинством перешагнул через него. Он даже не шевельнулся. Они прервали свою беседу и дружно уставились на меня. Гримнир противно усмехнулся и произнес:

— Надо же, какая настырная маленькая нечисть…

А девчонка, наоборот, улыбнулась по-доброму и предложила мне еще чаю. И сухарей. Или я хочу повидла?

Во имя Сэта, я вдруг ужасно захотел повидла. Даже во рту пересохло. Я подумал, что никто еще не запрещал брать с врагов контрибуцию, и кивнул, по возможности сдержанно. Она сразу засуетилась и начала готовить для меня чай и искать под тахтой заросшую липким мхом и паутиной банку. Когда я увидел этот замшелый сосуд, я чуть было не пожалел о своей уступчивости. Имлах обтерла банку подолом своей полосатой юбки и протянула ее Гримниру. Тот извлек из ножен тесак таких размеров, что мне остро захотелось очутиться где-нибудь в Певучих Песках или еще дальше. Не переставая ухмыляться самым гнусным образом, он вскрыл банку. Там оказалось превосходное повидло, только немного засахаренное. Я принялся его уминать, засовывая в банку пальцы и облизывая их. А они смотрели на меня и думали, наверное, что я такой дурачок и продамся им за эту банку.