Чудо - [2]

— Вам следовало бы предложить мистеру Беркли продать вам «Викторию», — с надеждой в голосе сказал капитан, когда команда убирала паруса, и, взглянув через плечо на Куинна, включил двигатель, направляясь в порт. Куинн улыбнулся в ответ на его замечание. Улыбался он редко, но когда улыбался, это было великолепное зрелище. Улыбка освещала его лицо, словно летнее солнце, хотя гораздо чаще настроение у него оставалось зимним. Но когда он смеялся, он становился другим человеком.

— Я уже думал об этом, — признался Куинн, — но он, мне кажется, ее не продаст.

Прежде чем зафрахтовать яхту, Куинн уже спрашивал Джона Беркли относительно такой возможности, но тот ответил, что продаст ее, только если его вынудят обстоятельства, и добавил, что скорее отдаст свою жену и детей, чем яхту. К такой позиции Куинн отнесся с пониманием и уважением. Капитану он эти слова не передал. Но за последние три месяца мысль о покупке яхты все больше и больше нравилась ему. Собственной яхты у него не было уже много лет, и теперь, если ему придет в голову купить яхту, никто этому не воспрепятствует.

— Вам следует иметь свою яхту, сэр, — осмелился высказать свое мнение капитан. Он бы с удовольствием стал работать на него. Характер у Куинна был нелегкий, но он был справедлив и уважителен, и плавать с ним было бы интересно. Он разбирался в морском деле и побывал в таких местах, которые Джону Беркли и не снились. Весь экипаж был в восторге от трех месяцев плавания с Куинном Томпсоном. Сам Куинн тоже подумывал о покупке или строительстве яхты, особенно сейчас, когда истекли три месяца его плавания на «Виктории». Тогда бы и решился вопрос об отъезде из Сан-Франциско. Он уже намеревался продать дом и купить жилье где-нибудь в Европе. Ему был шестьдесят один год, он почти два года назад удалился от дел, а теперь, когда умерла Джейн, у него больше не было никаких причин оставаться в Сан-Франциско. Он понимал, что лодка могла бы вернуть ему радость жизни. «Виктория» уже помогла ему в этом. Люди часто разочаровывают друг друга. Лодки — никогда.

— Я и сам все утро думал об этом, — тихо сказал Куинн. Ему не хотелось покидать «Викторию», и он знал, что через два дня она отправится к Гибралтару, оттуда — в Сен-Мартен, где к Рождеству ее будет ждать владелец с женой и детишками. Деньги, которые Куинн уплатил ему за фрахт, помогут Беркли удержать яхту в своем владении, по меньшей мере, еще в течение года. — Не знаете, продается ли где-нибудь сейчас яхта вроде этой? — спросил Куинн.

Капитан, обдумывая вопрос, не повернул головы, а смотрел, не отводя глаз, прямо по курсу, потому что они входили в канал.

— Боюсь, ни одной такой, которая соответствовала бы вашим стандартам, — сказал капитан. На рынке всегда покупались и продавались большие моторные катера, но найти подходящую яхту было гораздо труднее. В большинстве случаев хозяева любили свои яхты и с трудом расставались с ними. Он все еще думал об этом, когда к ним присоединился первый помощник. Капитан задал ему тот же вопрос, и Куинн сразу же насторожился, заметив, что он кивнул.

— Я слышал об одной такой две недели назад, когда мы покинули Норвегию. Ее строительство еще не закончено, но она предназначена для продажи. Сейчас она находится на верфи в Голландии. В прошлом году ее заказал Боб Рамзи, и он только что решил продать ее. Ему нужно судно большего размера. Но я слышал, что та, которая будет выставлена на продажу, настоящая красавица. Все трое мужчин не сомневались, что так оно и есть, если яхта заказана Бобом Рамзи. Он был известной фигурой среди моряков и владел тремя прекрасными яхтами, участвовавшими во всех европейских регатах, и обычно все призы доставались ему. Он и жил в Париже с женой-француженкой. Все построенные этим героем международного парусного спорта яхты отличались изысканной красотой.

— Не знаете, на какой верфи она строится? — спросил Куинн, которому вдруг показалось, что сама судьба, возможно, подсказывает решение его проблемы.

— Знаю, — с готовностью ответил молодой капитан. — Если хотите, то, как только мы встанем в док, я им позвоню от вашего имени.

В тот день Куинн вылетал вечерним рейсом в Лондон, предполагая провести ночь в гостинице и на следующее утро вылететь в Сан-Франциско. Он позвонил своей дочери Алекс в Женеву, предложив встретиться перед отлетом домой, но она сказала, что не может оставить детей. Он знал истинную причину ее нежелания видеться, и у него больше не было сил этому сопротивляться. Горькие баталии между ними слишком долго продолжались. Она считала, что в детстве отец уделял ей до обидного мало времени. А несколько месяцев назад обвинила в том, что он слишком поздно сообщил ей о болезни матери. Позвонить ей раньше Куинну мешали упрямая надежда и нежелание признать очевидное. Оба они — и он, и Джейн — отказывались поверить, что она действительно умирает. Они продолжали убеждать и себя, и друг друга, что она выживет. А к тому времени, как Джейн согласилась позволить ему позвонить дочери, до конца оставалось всего несколько дней. Но даже тогда они не верили в печальный исход. Теперь ему иногда казалось, что они подсознательно хотели побыть эти последние дни вдвоем, не думая при этом об Алекс.