Чудо-моргушник в Некитае - [8]

В этом-то карантине все и началось - это там их держали до тех пор, пока они не выучили некитайский язык, а это, доложу я вам, не под юбку козе залезть... Да черт с ним, некитайским языком, но вот эту проклятую книгу Крюшон раздобыл там... Точно, там. Говорит, что нашел под лавкой... Какая, к хренам, лавка - ему нарочно подсунули... С нее-то и начался этот идиотский фатализм: аббат Крюшон уверял теперь графа, будто все, что с ними произойдет, уже произошло и в точности описано в этой поганой книге... Граф успел возненавидеть аббата за время совместного путешествия и наотрез отказался читать эту нелепицу. А вот аббат прочел - и не узнать стало парня: некогда живчик, он ходил теперь, как пыльным мешком стукнутый, да бормотал себе под нос что-то вроде: "яйца вы мои яйца" или "член ты мой член" - и все заглядывал в конец книги и сокрушенно вздыхал: "но не воссоединился с ними". Впрочем, к черту лысому этого меланхолика-фаталиста! К черту! Надо действовать - решительно, непреклонно, безоглядно.

Граф поднялся на ноги, отряхнул пыль и зло спросил аббата Крюшона:

- Крюшон, какого дьявола вы не предупредили меня о том, что этот прохиндей затеял сбежать?

- Я предупредил, - с блаженной улыбкой христианской кротости отвечал аббат, - но вы не захотели послушать.

- Ну, хорошо, а зачем же вы тогда сами слезли с телеги?

- Так было предначертано свыше, - беззлобно рек служитель Божий.

- Как вы можете это знать, Крюшон? Вы что - Господь Бог?

- Нет, - смиренно отвечал аббат, - я только праведник. Зато на странице семнадцатой написано... сейчас, найду... вот... аббат безропотно покинул свое место. И произошло по-писанному - вы ведь не станете отрицать этого, надеюсь?

Граф с негодованием и некоторым замешательством вперился в лицо аббату Крюшону. Помешался он или издевается надо мной? - невольно подумалось графу.

- По-вашему, можно верить тому, что пишут в книгах? - язвительно спросил он наконец.

- Нельзя-с, но это Библия.

- Библия! - вскричал возмущенный граф. - Библия! Как вы, христианский миссионер, аббат, иезуит, можете молоть такой вздор! С чего вдруг это в Библии станут писать про нас с вами?

- А вы, ваше сиятельство, читали Библию? - кротко осведомился аббат.

- Я... Нет, но... - не находя слов, граф уставился на аббата с открытым ртом.

- В Библии про всех написано - и про нас, и про вас, - назидательно заметил аббат. - И отделит агнцев от козлищ... Стыдитесь своего маловерия, сын мой.

Граф вскипел - этот иезуит самого Христа заставит взбелениться. Давая выход накипающей ярости, граф Артуа решительно подошел к куче вещей и распорядился:

- К дьяволу ваш фатализм, аббат. Я не намерен сотрясать воздух в пустых словопрениях. Действовать! действовать несмотря ни на что - вот в чем залог успеха. Так что берите-ка вот этот саквояж и этот баул и несите туда - вон до того дерева.

- Зачем?

- Мы попытаемся добраться до столицы пешим ходом и перенесем вещи на руках, - непреклонно отвечал неколебимый граф.

- Но вещей так много! Мы не сможем отнести все.

- Мы их будем переносить на несколько десятков шагов, - объяснил граф свою методу, - складывать в кучу, затем снова переносить одну вещь за другой, сооружать новую кучу - и так все дальше и дальше. Пока, наконец, не достигнем цели. Главное - не сдаваться, не сидеть сложа руки. Хрен ли ты встал столбом, жирный мешок! - заорал граф вне себя, заметив вдруг, что аббат Крюшон, разинув рот, протягивает в его сторону палец с таким выражением, будто собирается сказать: ну, и додик! вот это додик! - А ну, бери, что сказано, а то я так тебе пну под мягкое место, что всю жизнь на животе спать будешь!

С незлобивой улыбкой аббат поднял баулы и понес их вслед за графом. Неожиданно граф ощутил сильный пинок и в гневе повернулся назад:

- Ах ты, хомяк в рясе! Ты чего это вздумал, придурок?!.

Аббат Крюшон с видом простодушного сожаления о своей неловкости смотрел на графа и виновато оправдывался.

- Это моя нескладность, граф! Я нечаянно налетел на вас углом сундучка.

- Да?

Граф глядел в невинные глаза аббата и не знал, что и думать.

- А ну-ка, аббат, идите-ка впереди меня! - распорядился он.

Аббат прошлепал на несколько шагов вперед, высоко вздернув свою кладь на груди. Они сделали пару шагов и вновь натолкнулись друг на друга - на сей раз граф налетел передней частью таза на седалище аббата Крюшона.

- Ах, ваше сиятельство! - кротко упрекнул аббат. - Вы так меня ушибли!

- Какого черта! - возразил граф. - Это вы надвинулись на меня своим задом.

- Будьте внимательней, сын мой, - попросил смиренный аббат. - Дорожные столкновения могут привести к членовредительству.

Они сбросили баулы на землю и вернулись к куче за новым грузом. И опять - через несколько шагов граф Артуа вновь сшибся с аббатом. От удара тот полетел на дорогу и упал на четвереньки. Оборотившись назад и не поднимаясь на ноги, аббат мягко укорил неловкого спутника:

- Сын мой, вам грешно! Вспомните заповедь - вам надлежит возлюбить своего ближнего.

- Вы что, рехнулись! - завопил граф. - Какого черта вы все время подставляете мне свой зад?

- Вот вы говорите, что я подставляю вам свой зад, а я не подставляю своего зада, - возразил аббат не поднимаясь с земли.