Чудо-мальчик - [9]

Он передразнивал забеременевшую девушку с большими запросами, пародировал актрису, сыгравшую одну болтушку в «Дневнике сельской жизни», и сыпал смешными поговорками. Да, он не зря искал способы коротать время еще до того, как попал в центр подготовки новобранцев. Потому что, когда я слушал его рассказы, время летело, словно стрела, выпущенная из лука.

Однажды полковник Квон повел меня в городской универмаг. Передвигавшийся широкими шагами полковник шел впереди, а санитар, толкавший мою инвалидную коляску между проходами, старался поспеть за ним. Последний намекнул мне, что, возможно, на следующий день мы поедем в президентскую резиденцию в Чхонвадэ[17].

— Говорят, время дорого. Если пойдешь туда, наверняка получишь часы, — сообщил он, а про себя подумал: «Черт возьми, это было бы отлично. Часы. Наручные часы с выгравированной птицей Фениксе. Если отнести их в армейскую столовую, можно будет обменять на консервированные персики со сладкой желто-оранжевой мякотью».

— Если я вдруг получу часы, отдам их вам, — пообещал я.

— Нет. Что я тебе — обдувала какой? Если тебе вдруг дадут две штуки, тогда одну подаришь мне.

— Что значит «обдувала»? — поинтересовался я.

«Черт, нельзя рядом с ребенком такие слова употреблять», — мелькнуло в его голове.

— Это что, плохое слово? — спросил я, прочитав его мысли.

— Плохое — не плохое, а в любом случае перед другими не произноси его.

Мы с санитаром привыкли разговаривать таким образом. Когда я откровенно признался ему, что после аварии стал читать мысли других людей, он подумал про себя: «Если посмотреть, только зеленые горы вечны, а человек нет: чего только с ним не случается», но вслух сказал:

— В прошлом году у нас был больной, который утверждал, что умеет левитировать. Я вот что хочу сказать: его ведь вытащили на вертолете из настоящего огненного моря. Так объясни мне, почему же он не смог выбраться из огня своей силой левитации?

Затем он подумал: «Однако у всех находящихся здесь паршивцев в голове полно всякого дерьма. Даже рентгеновский снимок делать не надо — и так понятно, что башка у таких только как туалет используется». Потом он сделал вид, что мои слова были ему неинтересны.

Конечно, он был недалек от истины. Когда солдаты находятся наедине с собой, большая часть их мыслей представляет собой бессвязный поток лишенных смысла слов, а меньшая — сплошные ругательства. «Почему эта паршивка Хеёна уже несколько дней не отвечает? Если бы она надела свои галоши задом наперед[18], я бы тут же дезертировал и раздобыл скальпель, чтобы убить ее, или от отчаяния бросил бы крысиный яд в котел с рисом на кухне и крикнул: „Эй, сволочи, все умрите, даже те, кто уже похож на мертвых!“ Фу, как только в голову такое приходит! Хорошо бы вмонтировать внутрь устройство, которое било бы током, если подумаешь о дурном», — прочитал я сумбурные мысли санитара.

На следующий день в черном легковом автомобиле меня отвезли в президентскую резиденцию Чхонвадэ. Я думал, что, раз там живет президент, резиденция должна располагаться очень далеко — глубоко в лесу, в хорошо укрепленной крепости, но вся поездка не заняла и десяти минут. Когда впервые за долгое время я надел новую одежду и обувь, сидеть в инвалидном кресле стало особенно трудно и меня снова начал мучить зуд. Выйдя из машины, я самостоятельно доковылял до входа в здание и там сел в инвалидную коляску, которую притащил санитар. Полковник Квон, приказав ему ждать, сам покатил мою коляску вперед.

Войдя в здание, мы оказались в просторном зале.

С центра высокого потолка свисала гигантская люстра, рядом с ней, по бокам, висели еще две, чуть меньше размером, но даже их нельзя было назвать иначе нежели огромными. Напротив входа у стены стояла трибуна, украшенная барельефом, изображавшим огромную птицу Феникс коричневого цвета. От основания трибуны до самого входа в зал тянулись ряды красиво расставленных круглых столов с белоснежными скатертями.

Перед колоннами стояла телевизионная камера, на которую снимали сидевших за столами студентов, от волнения не способных ни рта раскрыть, ни улыбнуться, и сопровождавших их преподавателей. Только увидев плакаты, развешенные позади трибуны, я понял, что здесь проводится памятное мероприятие в честь Дня студентов. Следуя указаниям обслуживающего персонала, полковник Квон, толкая мою коляску впереди себя, проследовал до места, где были написаны наши имена.

— Сегодня ты получишь президентскую похвальную грамоту, как образцовый студент, — тихо сказал полковник Квон, наклонившись ко мне. — Господин Президент лично вручит ее тебе. В момент вручения тебе надо сосредоточиться и отвечать прямо и честно. Ни в коем случае не болтай глупостей вроде тех, что говорил мне. Чуть погодя, когда из комнаты телохранителей выйдет дублер Президента, начнется репетиция церемонии вручения похвальных грамот. Ты можешь получить ее, сидя в инвалидной коляске. Однако, когда грамоту будет вручать сам господин Президент, ты должен подняться из коляски. Ты понял меня? — Его голос внезапно стал жестким.

Я кивнул, давая понять, что мне все ясно.

— Хорошо. А теперь давай расслабимся и будем спокойно ждать, — сказал он и одним глотком выпил стоявший перед ним стакан воды.