Чудо-мальчик - [56]

— Суть того, что я хотел сказать, очень проста, — как можно спокойнее произнес я. — Вам надо вернуть записные книжки моего отца.

Когда я нанес упреждающий удар, полковник Квон сильно растерялся.

— Послушай, под замком здесь сижу не я, а ты, — сказал он.

— Но первый звонок тоже сделали не вы, а я. Записные книжки отца — единственная причина, по которой мы сейчас общаемся вот так, наедине, — возразил я, еле сдерживая себя.

Полковник Квон, словно пластический хирург, выискивающий несуществующие недостатки, пристально посмотрел на меня. И было видно, что он не собирался говорить мне, что мое лицо совершенно.

— Ты, случаем, не влюблялся в кого-нибудь в последнее время?

Внезапно полковник Квон, словно серийный убийца, говорящий в суде о своем уважении к жизни, заговорил о любви.

— Сейчас попробую вспомнить. Иисус сказал нам, чтобы мы возлюбили врага своего.

— Я говорю не о такой любви! — резко оборвал меня полковник Квон.

— В мире есть и такая любовь, и, наверное, другая. Я не знаю другой, потому что еще молод.

Мы находились в офисе полковника Квона. Позади стола, за которым он сидел, через огромное окно, занимающее всю стену, открывался чудесный вид на вечерний пейзаж района Ёнсангу. Окно было настолько большим, что можно было обмануться, подумав, что в кабинете просто отсутствует стена. Окно являлось показателем того, что полковник стал первым человеком в информационном отделе разведуправления. Таким образом, можно считать, что он тоже осуществил свою мечту. Его лицо было трудно разглядеть, потому что он сидел спиной к окну, а на столе горела настольная лампа. Полковник Квон, не читая, подписывал документы, сложенные на столе, механически ставя свое имя в колонке утверждения.

— Эй, мальчишка, я говорю о женщине, — пояснил он, не поднимая головы. — Я спрашиваю тебя: влюблялся ли ты в последнее время в какую-нибудь женщину, которая заставляла бы твой «перец» вставать вертикально?

— Я не понимаю, о чем вы… — пробормотал я и подумал: «Какое счастье, что в комнате стало темно! Иначе он уже заметил бы, что я покраснел».

— Хоть ты и валяешь дурачка, ты что, думаешь, я не знаю твою черную душу? Ты читал мысли других людей, а сейчас не можешь понять того, что произносят вслух? Почему? Ты оглох, что ли? — Тут он, перестав подписывать бумаги, поднял голову. — Спрашиваю еще раз. Любил ли ты в последнее время женщину?

— Честно говоря, я любил одного мужчину… — начал было я, но быстро замолчал, потому что, желая сказать совсем другие слова, неожиданно для себя ответил правду.

— Я говорю не о твоем отце, — раздраженно отмахнулся полковник Квон.

«Уф, какое счастье, что полковник Квон не может читать мои мысли!» — мелькнуло в голове.

— Что бы ты ни говорил, я все знаю, — хвастливо вещал полковник Квон. — А знаешь почему? Посмотри сейчас на себя. Волосы стали безобразно длинными, кадык резко выдался вперед, из горла вырывается хриплый голос. Я не глядя могу сказать, что у тебя в подмышках и в паху выросли черные волосы. Ты посмотри на свой неопрятный вид. Даже доклад близнецов рассматривать не надо, любому и так ясно, что ты стал обыкновенным человеком. Ты понимаешь, что это все значит? Это значит, что ты не сможешь читать мысли других людей. Когда ты теряешь чистоту, твой дар тоже постепенно исчезает. И все это из-за любви. Все из-за нее — проклятой любви!

Полковник Квон рассуждал, словно битый жизнью сорокалетний холостяк, сильно пострадавший от первой любви. Он поднялся и отбросил в сторону края стола подписанный документ. Такому старому холостяку лучше всего соответствовал фон в виде окутанной тьмой горы, за которой уже село солнце.

— Я так упорно искал тебя в течение этого времени именно потому, что беспокоился, что ты можешь совершить такую глупость, как влюбиться. Ну, скажи мне, что ты испытывал, когда влюбился в девушку? Откинув ногой счастье, само катившееся прямо в руки, не подозревая даже, что губишь свою жизнь своими же руками, ты, наверно, был возбужден. Как далеко зашли ваши отношения? Ты хоть поцеловал ее?

— Вы… сейчас ревнуете?

Услышав мой вопрос, полковник Квон вышел из-за стола, включил офисное освещение и подошел ко мне.

— Абсолютно безмозглый мальчишка. Я ударю тебя не из-за того, что ненавижу, а как твой старший брат, который хочет, чтобы ты пришел в себя. Сожми зубы. Я бью! — С этими словами, еще до того, как я успел сжать зубы, он дважды ударил меня по правой щеке.

Мне было так больно, что я почти потерял сознание, вместо того чтобы прийти в себя, как того желал полковник. У меня хлынули слезы. Я не мог даже представить, что полковник Квон был человеком, которого могло мучить такое сильное чувство ревности.

— Ты можешь считать себя лучшим в этом мире. Но ты должен знать, что было много людей с дарованиями более сильными, чем твои. Среди них был мальчик, который говорил, что, используя гравитационные силы, сумеет притянуть Луну к Земле. Но все, даже такие сильные, почти всемогущие мальчишки, бегая, как сумасшедшие кобели, с «перцами» размером не больше фаланги пальца, в конце концов становились обычными людьми. Знаешь ли ты, что означает для мужчины стать обыкновенным? Это означает потерять силу, потерять власть. Это значит, что всю оставшуюся жизнь тебе придется вкалывать, как рабу, чтобы в конечном счете наполнить чей-нибудь кошелек. Посмотри на нашего Ли Манги. Несмотря на то что он мал ростом и у него писклявый голос, в своем маленьком теле он таит такую силу, которую никто не может игнорировать, так что теперь даже следователи не смеют обращаться с ним как им вздумается. По сравнению с ним ты теперь стал совершенно бесполезным, самым жалким человеком в этом мире, просто мусором. Пока ты любил девушку, изменчивую и ветреную, пока ты мучился, потому что не мог поймать ее капризную душу, твои великие способности полностью исчезли. Теперь тебя нельзя назвать чудо-мальчиком, ты хоть понимаешь это, а, глупый мальчишка? Знаешь ли ты, какая это большая потеря для страны?