Чудо десяти дней. Две возможности. - [155]

Женщина в серебряном поднялась:

— Ваша догадка весьма проницательна, мистер Квин. Мое предложение насчет колонки остается в силе. Выбор за вами.

Эллери покачал головой:

— Не хочу надевать себе жернов на шею, мисс Прентис. Между прочим, Рима Эндерсон и Кеннет Уиншип сегодня поженились у мирового судьи Берли Пендлтона. Они уехали на медовый месяц сроком в одну ночь, и не спрашивайте меня куда.

Мальвина казалась удивленной, но ограничилась замечанием:

— Наша девушка-птица добилась своего, не так ли? Поторапливайтесь, Спек. — И она зашагала к выходу.

— Спасибо, что не испортили мне игру, дружище, — прошептал О'Бэннон, с трудом вставая. Воровато оглядевшись, он потянулся к бутылке, но, решив не рисковать, крикнул: — Иду, мисс Прентис! — и поспешил следом за ней.

Эллери посмотрел на бутылку Фрэнсиса и, придя к выводу, что здесь все равно больше нечем заняться, протянул к ней руку.

Суббота, 13 мая

О'Бэннон исчез, Рима и Кен вернулись, Мальвина Прентис ловко поработала на первой полосе «Архива», О'Бэннон приехал из Бостона, а Эллери кипел на майском солнце, как чайник на плите, или прятался в темных уголках дома Доддов, стараясь не слышать голосов молодоженов. Рима напоминала ему птицу, недавно нашедшую себе пару и занятую устройством гнезда. Она бегала по магазинам, срывала занавески, меняла портьеры, дипломатично вносила изменения в рутинную работу миссис Фаулер и Эсси Пингарн, принимала пациентов, печатала медицинские карты, отвечала на телефонные звонки, перевозила из хижины свои книги, училась водить машину на старом, но верном «паккарде» Кена, заявляла, что собирается сама переклеить обои во всем доме, и проводила часы в магазине Уитби, изучая образцы, разбирала гардероб мужа, называя его позорным, а ночью сваливалась в постель, усталая, но жизнерадостная. Кен постоянно насвистывал, когда молчал проигрыватель, подаренный молодоженам Эллери. Остальное время дом наполняла музыка Моцарта, Гайдна и Баха, совершенная красота которой словно насмехалась над неразрешимыми задачами, копошившимися у Эллери в голове. Иногда музыка выгоняла его в сад с мотыгой или распылителем яда для насекомых, но это пробуждало видение образа Гарри Тойфела, а вслед за ним и маленького Отиса Холдерфилда, так что садоводство не приносило облегчения.

«Архив» процитировал смертоносную считалку, и О'Бэннон был отмщен. От мусорных куч Лоу-Виллидж до шикарных домов на Холме все смеялись, распевая «Богач, бедняк…». Считалка стала гордостью Райтсвилла, и крутые бизнесмены вспоминали ее на совещаниях, когда наступало время для шутки. Флойд Лайкаминг переложил мелодию считалки для своего оркестра, который впервые исполнил ее на танцевальном вечере в райтсвиллской школе. На следующий день мелодию распевал весь город, а спустя неделю она стала гвоздем выступления оркестра по местному радио.

Передовица «Архива» напоминала, несмотря на возражения О'Бэннона, что Рим, невзирая на веселье, все-таки сгорел. На сверкающих доспехах Мальвины появилось пятно: она позволила раздражению вовлечь себя в борьбу с ветряными мельницами. Смех приводил ее в ярость, и заголовок «Кто адвокат?» упрямо появлялся в каждом номере. Даже залы окружного суда прореагировали на общую атмосферу, и судья Лайзендер Ньюболд впервые на памяти завсегдатаев процессов сострил, когда защитник не явился к началу утреннего заседания: «Cherchez l’avocat[102]».

«Архив» монотонно сообщал, что прокурор Шалански и шеф полиции Дейкин отказываются делать какие-либо комментарии. Но однажды Эсси Пингарн позвала к телефону Эллери, и он услышал в трубке сердитый голос Дейкина.

— Полагаю, это ваша работа, мистер Квин. Кто же этот адвокат, который намечен в качестве следующей жертвы?

— Думаю, Отис Холдерфилд, — скромно ответил Эллери. — Может, он хоть вас послушает, Дейкин. А если он откажется соблюдать осторожность, приставьте к нему охрану.

— У меня нет времени, сил и средств, чтобы играть в игрушки, мистер Квин, — огрызнулся Дейкин. — Мне приходится охранять десять тысяч душ, составляющих население города. Кроме того, Отис приходил ко мне и рассказал о вашем разговоре. Он винит вас в этой истории. Его она не рассмешила, и меня тоже.

— Рад слышать, что он больше не находит это забавным.

— Мистер Квин, я принял решение и могу сразу сообщить его вам.

— Какое решение?

— Ваш «Богач, бедняк» переполнил чашу. Я больше не в состоянии заниматься этой чушью, так что на меня не рассчитывайте. — И шеф Дейкин сердито швырнул трубку на рычаг.

Эллери поплелся к себе.

* * *

После полудня в субботу 13 мая Эллери сидел в гостиной в одиночестве, вяло листая «Стихи матушки Гусыни», которые накануне взял в библиотеке Карнеги. Кен отправился по вызовам; Рима ушла в лавку Логана делать еженедельный заказ — к этой ее инициативе миссис Фаулер никак не могла привыкнуть, и Эллери слышал, как она сердито гремит в кухне кастрюлями; Эсси чистила ковры где-то наверху. Внезапно хлопнула входная дверь, и Эллери, подняв взгляд, увидел задохнувшуюся Риму.

— Отис Холдерфилд…

Пока Эллери в спешке надевал пальто и шляпу, Рима сообщила все, что знала. Она стояла в очереди у мясного прилавка магазина Логана, когда услышала крики на улице. Люди отовсюду сбегались к «Грэнджон-блоку». Рима успела увидеть тело, распростертое на тротуаре перед ателье братьев Уолдо, прежде чем его заслонила толпа.