Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [36]

Инга таяла, соглашалась.

– Вот хорошо бы устроить городскую выставку, а заодно провести собрание! – предложил Алексей.

Инга, даже не спросив, кто он, собственно, такой, охотно откликнулась: да, неплохо бы.

– Чтобы привлечь широкую общественность, нужно расширить повестку, - не давал ей опомниться Синистров. – Меня, как уроженца Серманкуля, тревожит то, что происходит на родине, хоть я и занимаюсь в Москве большими вопросами. Я там вошел в разные комитеты, получил поддержку, обсуждается вопрос реконструкции стадиона, при этом вы останетесь его кураторами, но без затрат, такое почетное владение, остальное возьмет на себя город, плюс общественные структуры, плюс депутатская опека при моем посредничестве. Вот мы и напишем в повестке: выставка, обсуждение насущных проблем собаководства, вопрос о реконструкции стадиона, добавим благоустройство района и выдвижение кандидата.

– Да, конечно… Какого кандидата?

– Ну, вы же слышали, что президент поддержал нашего Андрея Семенова.

– Что-то такое…

Инга смутилась. Синистров понял, что ее общественно-политические темы напрочь не интересуют. Что ж, оно и к лучшему.

– Но ведь, вроде бы, оказалось, что он не настоящий кандидат, – некстати вспомнила Инга.

– Ерунда! Был вброс, да, что кандидат не настоящий – для того, чтобы немного успокоить народ, а то все просто ломанулись сразу за него голосовать. Людям, которые это инициировали, им этого не надо, им нужен кандидат, но в разумных пределах, чтобы процентов пять-шесть собрал, понимаете? Ну, как в нашем, собачьем деле, бывает же – на ринг выводят собак, судья человек опытный, каждую в лицо знает, он, конечно, и шерстистость оценивает, и окрас, и стати, и, само собой, как собачка себя на ринге ведет. Если она вдруг занервничает, залает на кого-то или даже укусит, это же не значит, что собака всегда такая. То есть, судья знает каждой собаке не сегодняшнюю цену, а настоящую, и хорошую собаку никогда не потребует перевести на заднюю позицию…

Инга слушая, раскраснелась, заволновалась: Синистров умудрился, говоря наугад, попасть в одно из ее больных мест.

– Ох, правда! – не выдержала она. – С моей Джулией на московской выставке была именно такая история! Сначала все нормально, на позицию вперед, на две, она уже второй была, и тут какой-то мальчик бешеный выскочил, ткнул ее чем-то, Джулия гавкнула и слегка… Даже не укусила, просто зубками цокнула возле его штанишек, а этот сукин сын так завопил, будто ему ногу отхватили! И судья сразу: на восемь позиций назад! Это при девяти собаках! Я подхожу, говорю: имейте совесть, вы что, не знаете Джулию? А если этот уродыш виноват… И тут какая-то сука со стороны, женщина, конечно, а не собака, как заорет: с судьей во время ринга говорят, нарушение, караул! И он снимает Джулию вообще! Меня тогда чуть инсульт не трахнул!

Тут Инга спохватилась: инсульт – это о болезни, о старости, это она зря. И тут же улыбнулась, и добавила:

– Я образно, конечно, я женщина здоровая, слава богу!

– У нас, здоровых и красивых, тоже бывают проблемы, – в унисон пропел Синистров. – Вот и я о том же, все знают, кто у нас победитель ринга, кто лучший, но все-таки не будет же он один на ринге, понимаете? Что за победа без соперников?

– Понимаю. Но что от меня нужно?

– Да ничего, печать и подпись. А текст я мигом набросаю.

И через пять минут на руках у Синистрова и Лары было желаемое разрешение с печатью и подписью, и в тот же день в городе появились плакатики, извещающие о том, что через неделю на стадионе «Форвард» будет проведена городская выставка собак, а также состоится обсуждение реконструкции стадиона и благоустройства прилегающего к нему района. И мелкими буквами внизу добавлен был пункт: «Обсуждение выдвижения в кандидаты Андрея Семенова».

17.

События разворачивались стремительно. Синистров с курьерской почтой отправил в ЦИК уведомление о проведении собрания (на основании законно полученного разрешения) и приглашение прибыть на оное.

Власти Серманкуля, узнав о намечающемся событии, недоумевали. Мокрецов, глава администрации, неофициально навестил Ингу Гардину, с которой был в молодости романтически знаком, и спросил, что все это значит. Та объяснила, сослалась на Синистрова. Мокрецов велел найти Синистрова и доставить к нему. Нашли, доставили. Мокрецов спросил, тыча в сорванный с забора листок, лежавший у него на столе:

– Что за фигня, и кто ты такой?

Синистров объяснил: он местный уроженец, но работает в Москве, координатор, организатор, был в помощниках у Владислава Юрьевича, сотрудничал с Александром Леонидовичем, Алексеем Викторовичем, Валерием Вячеславовичем, о его деятельности известно аппарату Владимира Владимировича и окружению Дмитрия Анатольевича.

Мокрецов морщился, не всех из названных угадывая.

– Ну, допустим. На какой кандидат, куда? Это же была… Ну, как я понял, такая шутка на государственном уровне.

– Не совсем так. Те, кто это организовали, узнали, что у части населения эта шутка вызвала негативные эмоции. И решили перевести негатив в позитив. То есть: да, мы как бы попробовали пошутить, но увидели готовность к выдвижению народного кандидата, поэтому склонились к тому, чтобы разрешить его действительно выдвинуть. И противодействие этому мероприятию, Сергей Николаевич, может быть расценено как недоверие тем шагам, которые делаются навстречу населению именно для того, чтобы показать, что мы ему доверяем.