Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [37]

– Кто – мы?

– Разве не ясно? Кстати, и вы в том числе.

– Я ни при чем! – отгородился Мокрецов. – Я вообще в отпуск ухожу, – придумал он на ходу.

И тут же мысленно свою придумку одобрил, и в тот же день подписал приказ о своем уходе в отпуск и назначении временно исполняющим обязанности главы администрации одного из своих заместителей.

По совпадению, в отпуск отправился и начальник УВД, и многие другие руководители первого эшелона.

А в Центральной Избирательной Комиссии были изумлены поступившим приглашением. Сначала подумали, что это розыгрыш. Потом начали выяснять, кто такой Синистров, связались с ним, тот дал разъяснения, которые членов ЦИК изумили еще больше. Провели консультации, получили совет: съездить и посмотреть, что там за ерунда. Прекратить можно на любом этапе.

В ЦИК и без того знали, что система предвыборных фильтров и процедур такова, что любого кандидата из самовыдвиженцев можно завернуть в любой момент. Отправили в Серманкуль двух представителей.

О собрании на стадионе «Форвард» написано так много, что не будем повторяться. Была выставка собак, было выступление Синистрова, который уложился в пять минут, обрисовав в радужных красках будущее стадиона, района возле него и всего города в целом. А потом было главное – произнес речь Андрей Семенов.

В нем за эти дни произошли разительные перемены. Сначала он воспринимал происходящее растерянно. Да, участвовал в ежевечерних дебатах с участием Синистрова, Лары, Мечникова, Федора и Маши, видел, как все чаще и чаще в интернете мелькает его имя, именно его, а не однофамильцев, но ему казалось, что происходит это как бы не с ним. Какие-то мысли тяжело ворочались в его голове, которая представлялась Андрею Петровичу в это время запущенным складом, где все ящики и банки перепутаны; он пытается привести все в порядок и не может. Легко, когда на склад поступает, к примеру, пять, семь, пусть даже двадцать видов продукции. Все запросто сортируется по группам, по своим местам. А когда каждый продукт в своей упаковке, каждая мысль в своей оболочке, и их сотни – как распределить? Да еще выясняется, что мысли цепляются друг за друга, не растащишь, а при попытках отделить, рассыпаются в руках. То есть, опять же, в голове.

Это было состояние, близкое к болезненному, а тут он и вправду приболел чем-то вроде простуды на нервной почве.

Болея, продолжал думать.

И как-то вечером позвал Людмилу:

– Обсудить надо кое-что.

Людмила только что пришла с работы, ее пристроил к себе продавщицей муж двоюродной сестры, владелец трех процветающих кондитерских. Она старалась, трудилась с утра до вечера и очень уставала.

– Как ты? – спросила она. – Таблетки пил?

– Да. Я вот что хотел…

Семенов запнулся. Он понял, что стесняется говорить с женой по душам. Не было у них это в обычае, все больше по быту и по обыденности.

– Ужинал? – спросила Людмила.

– Нет, но потом. Ты послушай.

– А я съем чего-нибудь. Там перекусывала, конечно, но все сладкое да мучное, хочется попроще – картошки, что ли, пожарить? Будешь картошку?

Людмила тоже стеснялась, она никогда не видела у мужа такого взгляда – смущенного, робкого, будто у мальчика, который решился спросить у мамы, как дети родятся.

– Буду, буду, – сказал Семенов. – Ты послушай.

– Давай потом. Поедим, и тогда.

– Нет, сейчас. Ты заметила, что в нашей жизни, Люся, давно нет ничего удивительного?

Людмиле стало совсем не по себе, она и не помнила уже, когда муж называл ее Люсей. Людмила обычно. Или – Люда.

– Как же ничего? Вон какая глупость вышла с этим кандидатством твоим.

– В глупости как раз ничего удивительного. Глупость – штука ежедневная. Я про другое. Скажи, ты хотела в детстве чего-нибудь… Ну, чего не бывает или бывает редко. Ну, королевой красоты, что ли, стать?

– Кто б меня в королевы взял?

– Почему же, ты была… Да и сейчас…

– Не мечтала я об этом. Мечтала школу хорошо закончить, образование получить, замуж выйти, ребенка родить. Все сбылось.

– И ни о чем таком больше?

Людмила помолчала, вспоминая – захотелось угодить мужу. И призналась:

– В школе сочинение писали на тему, кто кем хочет быть. И я написала, что космонавткой. Ну, космодром же не так далеко, иногда даже слышно, вот и пришло в голову. Что будто бы хочу. Пятерку поставили, космонавткой хотеть быть – правильно, учительнице понравилось. А на самом деле я бы со страха умерла сразу же.

– А я мечтал машину времени изобрести. И путешествовать на ней.

– К динозаврам?

– В том числе. Вообще думал, что буду путешественником. А получилось, что засел на складе – и все. Но даже не в этом дело. Дело в самом человеке. Он и сидя на месте может себя удивить.

– Ты и удивляешь. Фигурки вон какие интересные вырезаешь. На целый музей хватит.

– Я не об этом. Похоже, из этой чепухи с выдвижением какого-то Андрея Семенова может получиться серьезное дело. Выдвинуть могут не кого-то выдуманного, а меня.

– Уже выдвигали. Нас обоих с работы уволили, забыл? Хочешь, чтобы из жизни уволили вообще?

– Перестань, не те времена.

– Времена всегда те. Ты температуру мерил?

– У меня не бред, Люся. Если меня всерьез выдвинут, я соглашусь.

– Ох, – сказала Людмила и взялась за сердце.