Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [34]

Алексей похвалил Семенова за будущий героизм, но тут же принялся бодро и весело всех пугать:

– Вы не представляете, что нас ждет! Я эти механизмы наизусть изучил, все знаю! Первое: нам нужно помещение для того, чтобы собрать полтысячи избирателей, которые должны выдвинуть кандидата. Если мы прямо объявим, для чего собираемся, помещения нам не дадут. Если не объявим, собрание будет считаться как бы подпольным, его не засчитают.

– А как тогда сделать? – спросила Лара.

– Беру на себя. Далее. Мы обязаны пригласить членов ЦИК, они, конечно, будут делать все для того, чтобы отказаться.

– И ведь не заставишь! – с досадой воскликнул Мечников.

– Беру на себя! – заверил Синистров. – Далее. Андрею понадобятся всяческие документы. Каждый документ он будет получать с боем. Например, как оформить загадочную бумажку об отсутствии счетов в зарубежных банках?

– В самом деле, как? – заинтересовался Семенов.

– Почти невозможно! Я узнавал, нужно написать заявление все в ту же ЦИК с клятвой о том, что у Андрея, его жены и детей…

– Дочери, – вставил Андрей Петрович.

– Да. Что ни у кого нет счетов за границей. Но примет ЦИК эту бумажку или не примет, это уж ее вольная воля!

– И как тогда? – спросил Федор. – Тоже берешь на себя?

– Да, попробую. А потом начнется новая карусель: ЦИК будет утверждать или не утверждать уполномоченных представителей нашего кандидата. И без соблюдения всех этих процедур мы не можем двинуться, не можем начать кампанию. Не говоря о том, что еще и деньги нужны. На избирательный счет сто рублей не положишь.

– А сколько?

– Не знаю. Миллиона три для начала.

Наши герои ахнули: три миллиона для них были невероятной суммой.

Для молодых современников поясним: за эти деньги можно было купить среднюю квартирку в среднем городе.

– Ничего, ничего, – успокоил Синистров. – Это как раз вопрос решаемый. Сколько-то я сам положу с условием возврата, лишь бы были, остальные найду.

– Где?

– Думаете, нет в России богатых людей, которые тоже хотят перемен? Полно! Может, они пока даже не знают, что хотят, они уже боятся чего-либо хотеть, а мы им напомним, что хотеть перемен – хорошо, красиво и правильно!

Мечников слушал Синистрова довольно ревниво, ведь он считал себя инициатором и катализатором процесса выдвижения, но вынужден был самому себе признаться, что, пусть он умнее и опытнее Алексея, но столько энергии и, главное, азартной наглости у него не наберется.

Работа началась сразу же.

Федор и Маша в каждом своем ролике рассказывали о новом кандидате, вербовали сторонников.

Мечников писал аналитические статьи, не имевшие большого резонанса, но сам Мечников считал их бомбой замедленного действия. Придет время – сработают. На цитаты растащат.

А Синистров и Лара занялись организационной работой.

Первым делом они пришли к директору серманкульского драматического театра Кириллу Егоровичу Лошажникову и попросили сдать зал в аренду на один вечер. Театр этот именно арендой и кормился. Построили когда-то, в советское время, типовое бетонно-стеклянное здание на семьсот мест, оно всегда заполнялось скудновато, а в последние годы совсем швах, у народа появилось слишком много других развлечений. Сначала клубы, рестораны и кафе, всяческие спортбары, потом появился современно оснащенный кинотеатр, а потом все обнаружили, что самое простое, доступное и увлекательное – сидеть дома, пить пиво и смотреть сериалы. На антрепризные спектакли с участием заезжих звезд, и то не заманишь. Певцы, певицы, музыкальные группы всех направлений тоже востребованы все меньше. Как сказал сосед Лошажникова, дантист Мелкоян, человек культурный: зачем мне в твоем зале сидеть и издали на крошечную певицу Зарему смотреть, хотя я ее очень фанатично люблю, если у меня дома экран во всю стену? Мне там ее покажут крупным планом во всех подробностях, включая те, которые меня интересуют. А не покажут, так телевизор у меня к интернету подключен, я сам ее найду и посмотрю, когда жены нет дома. Опять же, во всех подробностях и даже более того, потому что у меня там функции увеличения есть.

– Но на сцене она – живая! – отчаянно убеждал Лошажников. – Настоящая!

– Женщина тогда живая, Кирилл Егорович, когда ты ее в руках держишь. А если не держишь, то какая разница, на сцене или в телевизоре? То есть, как раз в телевизоре лучше – крупнее.

Лошажников вознамерился заманить публику оригинальными спектаклями, приглашал столичных модных режиссеров. И что вышло? Один поставил «Ревизор», где половина действия происходила в бане. С обнаженными или полуобнаженными телами. Концепция такая и была: обнажение мерзкой человеческой сути. Городской отдел культуры возмутился, порекомендовал снять похабный спектакль. Сняли. Второй гений приехал поставить тоже классику – инсценировку романа «Идиот», но выяснилось, что на роль Мышкина ему нужна женщина, ибо он считает, что у Мышкина именно женская натура. Не дожидаясь окрика сверху, Лошажников простился с гением. Культурная государственная политика того времени ориентировала на положительные эмоции, воспитание патриотизма и т.п. Ссылались на Пушкина, который чувства добрые лирой пробуждал. С Пушкиным, конечно, не поспоришь, однако зрители упорно не хотели пробуждаться, приходилось ставить простенькие, но лихо закрученные зарубежные комедии и детективы, где традиционно позволялось многое и даже обнажение в известных пределах – они иностранцы, у них иначе не бывает, им можно. К тому же, обличить их язвы и недостатки даже полезно в смысле контрпропаганды.