Чудесные истории - [59]

Зимними вечерами, долгими полярными ночами бабушка иногда готовила почти такие же глазированные сладости, щедро приправленные корицей, гвоздикой, молотым имбирем, кориандром и душистым перцем.

На деревянной берёзовой доске с вырезанным узором она разглаживала перепачканными в муке ладонями вязкое тесто, которое не липло к рукам, — то самое, сырцовое, с могучим пряным ароматом, который даже в городе узнаешь среди сотен других запахов. Зажмуришься и вдыхаешь — такая радость!

Этот теплый запах выпекаемых коричневых пряников я узнаю вслепую.

— Нынче на самый большой пряник сюда приходят налюбоваться, мa-a-ма до-ро-га-я! — щебетала тулячка беспечно, как птичка. — Пряник трогают, обнимают, трут, шепчутся, бегают вокруг — все, кому не лень. Это потому, что наша тульская гордость — пряник — превратилась в двухметровый памятник из бронзы c надписью: «На счастье»!

— Увез бы парочку заздравных пряников внушительного веса и размера, — сказал я, а потом добавил, чтоб не показаться жадным: — Хорошие сладости — это любовь.

Нет смысла скрывать: я из тех, кто любит сразу перейти к десерту. Желудок — мой друг. Но трехкилограммовый настоящий тульский пряник я ни разу не пробовал, хотя был наслышан об этой медовой коврижке.

— Здорово. Ты похож на человека, которому нравятся пряники.

— Правда? — ошеломлённо переспросил я.

— Такой же толстый, как корж для пряничного домика, и благоухаешь приторной патокой.

— Ха-ха-ха! Разве что пчел и ос на себя цеплять.

Она вздохнула полной грудью, вдруг обернулась и уставилась на меня, её глаза осветились бронзовым светом.

— Это комплимент. Продолжим, пожалуй, c чтением… за чаем.

— Да, — зачарованно кивнул я.

— Тогда слушай, обязательно че-нить новенькое узнаешь.

И началась сказка. Пряничная.

Жил-был в старой Туле мастер — потомственный пряничник Гречихин. Место промысла Гречихина — пряничный цех. Именно так, а не кондитерская или пекарня. Изо дня в день в своём старейшем цеху «Ясная Поляна» он печет-то их всё по старому фасону, как пекли ещё при его дедушке. Старинный рецепт хранится в строжайшей тайне и передается от отца к сыну. Вместе с пряничными формами, которые могут служить очень долго, от деда к внуку перешёл и талант. Свои художественные умения Гречихин воплощал в пряниках.

Круглые, овальные, прямоугольные. Писаные и неписаные. Милые сердцу сладости — тысячи пряников, пахучие, острые на вкус. С плетеными узорами, кругами, ромбами и розетками. Гладкие и нарядные.

Весь вечер и всю ночь напролет пряничных дел мастер «ваяет» то мятных коней, то козули. Каждый пряник расписывает вручную. Покрывает сахарной глазурью. В заветном сундуке, обитом белоснежной жестью, всегда хранит жамки, пряничных птиц и рыб, сотни имбирных солдатиков, пароходов и поездов с дымящимися трубами для «тульских казюков». И, конечно же, медовый хлеб с сухими духами или с лесными кореньями и травами, хрустящее тонкое печенье, а коль копнуть глубже, то там в закромах обнаружатся чуть ли не леденцы — глинтвейновые «конфеты».

Только-только знаменитый мастер начинал колдовать с выпечкой — от отправки в печь и до утреннего наполнения витрин — на запахи мёда и пряников с начинкой мгновенно собиралась вся улица. А он улыбается, пока их расписывает. Вот почему «сия коврижка тульская» у него получалась не только мудрёной, но и доброй.

Не пряник, а печатная сказка! Короче говоря, так и просится на язык, чтобы её рассказать.

Когда-то на улицах Дульная, Ствольная, Арсенальная соседствовали мастерские пряничного промысла династии Гречихиных. Известен был Гречихин и за границей: пряничник держал магазины в Берлине, Париже и Лондоне. Во Франции двухпудовый пряник туляка отметили золотой медалью. Гречихину был пожалован титул почетного гражданина Тулы. Пряничное дело прославилось на весь свет. A знаменитый тульский печатный пряник получил всемирное признание.

Tуляк построил целую пряничную империю и даже невероятный пряничный мир внутри своих фабрик. Представляешь?! Теперь у него в планах — пряничная деревня! С пряничными домиками, украшенными миндалем, цукатами и разноцветной глазурью. Пряники захватывают мир!

Грозно грянули войны. Большинство рецептов унес в могилу погибший на полях сражений туляк. И если б не Степан Севостьянов, работавший в юности подмастерьем у самих Гречихиных и обманом выведавший точный рецепт, кто знает, пробился бы пряник через кулинарные тернии ХХ века…

— Вот вампира сжег! — внезапно воскликнул гармонист.

— Что? — удивился я неожиданному повороту разговора.

— Вот вам пирожок, говорю, — ответил он, доставая из кармана горячий пирожок и протягивая руку ко мне.

— А можно мне ещё один пряничек?

— Ты сначала кнут доешь.

— Что за чепуха? Или я что-то напутал?

— Это тульское чаепитие, дружище, — возразил он.

— Вот озорник! — бросил я ему и так расхохотался, что загудел пузатый самовар.

— Скажу больше: пока ты здесь, как Вязьма, в пряниках увяз, в Туле завелась кибер-блоха! — шепотом увещевал меня гармонист, робко озираясь на тени, которые отбрасывали голые деревья.

Потом, вытащив из другого кармана небольшой сверток, добавил:

— Русские люди — чай, пряники — это то, что мы есть. Мы любим посидеть целыми днями, попивая чай, поговорить. Вот тебе от нас, прянишников и коврижников, под конец трапезы «разгонные» пряники, — сказал он, пытаясь всунуть мне в руки сверток. — Поди глянь, чё там, как наш Тулячок, оседлавший подкову. И не забудь потереть псу нос.