Чудесные истории - [22]

И вот теперь, по прошествии ещё четырёх лет — целой малышовской жизни — мы застаём второклассника Вадима в крайне плачевном состоянии. Что может быть хуже, чем находиться в мужском туалете Дворца Спорта в одежде для ноябрьской погоды, с которой ручьями стекает грязная холодная вода? Всё это на глазах у Татьяны Ивановны, заслуженного тренера по фигурному катанию и бывшей чемпионки России. К слову, когда во время разминок друг Андрюха Родионов со всего маху в коньковом разбеге падал и бился затылком об лёд, а Вадику его было страшно жалко, тренерский стальной голос: «Родионов, вставай!» подкидывал несчастного обратно, Родионов вставал и мчал до следующего падения.

Но хуже всего в положении Вадика было то, что пока он обтекал перед изумлённым взором Татьяны Ивановны, бабушка уже мчалась из дома в спортивный дворец с большой сумкой сухой одежды для мальчика и с ещё бОльшей «сумкой» праведной ярости, которая должна была достаться Вадиму на обратном пути. Тут помочь ему могла только Всецарица и больше никто.

За час до этой катастрофы Вадик бежал домой привычным маршрутом после тренировки в группе той самой Татьяны Ивановны. И надо же, чтоб в этот раз взгляд мальчика не просто скользнул по водной глади технического бассейна рядом с дворцом, а зацепился за что-то блестящее и серебристое. Оно было небольшим, кругленьким и мирно качалось на воде. Вадик подумал, что это колечко, вот точно такое, как носит мама, и конечно, его срочно надо достать. Детская рука тщетно тянулась к призрачному блеску в колебаниях воды, а сапоги в этот момент уже скользили по внутреннему бортику, как по горке, вниз. Неожиданно Вадик обнаружил себя стоящим по грудь в ледяной воде, куртка, штаны и сапоги чугуном тянули куда-то на дно. Страх и растерянность лишили возможности двигаться, а главное, колечко исчезло, как и не было его.

Непонятно, чем бы закончилось Вадиково остолбенение, если бы мимо не проходил парень, который быстро присел рядом с бортиком, протянул руку и сказал: «Вылезать будешь или как?» Потом неизвестный спасатель пошёл своей дорогой, а Вадик на автомате зашагал обратно в здание Дворца спорта на проходную и даже, как полагалось, показал свой раскисший пропуск юного фигуриста вахтёрше. Та побежала в тренерскую, а дальше сообразительная Татьяна Ивановна уже поняла, где искать пострадавшего.

Когда тебе восемь лет и ты пытаешься стянуть штаны, в которых сто тонн воды, в мужском туалете в присутствии трёх женщин, самое время вмешаться Всецарице. Тут и начинается её работа. Первым делом ей нужно сейчас же нейтрализовать бабушку. Было ясно, что при тренере бабуля не сможет обрушить горечь стыда и разочарования на внука. Поэтому Божьей Матери пришлось срочно организовать встречу мамы Татьяны Ивановны с престарелой подружкой, жившей в подъезде, соседнем с Вадиковым. И у подруги, которая была одинока и не очень устроена в бытовом плане, вдруг сломался замок на входной двери. Поэтому мать Татьяны Ивановны позвонила дочери и попросила срочно прибежать к той двери, чтобы следить за вызванным сантехником, а то им страшно одним с неизвестным мужчиной.

Татьяна Ивановна выругалась про себя, но поскольку маме она отказать не могла да и перерыв позволял, поинтересовалась у бабушки, далеко ли до продиктованного ей адреса, и той ничего не оставалось, как радостно и по-соседски откликнуться. Всецарица осталась вполне довольна, наблюдая, как две женщины и мальчик идут по направлению к одному дому, мирно беседуют о пользе и превратностях фигурного катания и спорта вообще, о Вадиковых достижениях в английском и на аккордеоне, о погоде, о сантехниках и старых дверях. Однако пожилая женщина, державшая за руку мальчика в сухой одежде, была на редкость терпелива и целеустремлённа в своём праведном гневе. Поэтому в небесной канцелярии было принято решение подтянуть дедушку прямо к подъезду, где троица беседующих должна была разойтись в разные стороны. Это было сделать сложнее, так как у деда выработалась многолетняя и проверенная тактика избегания семейных вечеров под прикрытием почти ежедневных собраний кафедры, где он был заведующим, рабочих совещаний факультета и даже всего ВУЗа, участия в многочисленных проектах со студентами и преподавателями. Все эти мероприятия, конечно, проходили на самом деле, но чаще всего после проведённых пар дед оставался со своим замом и «старой боевой» лаборанткой в препараторской для приятного чаепития или другого пития (как пойдёт) с неисчерпаемыми философскими или политическими (опять же, как пойдёт) рассуждениями. Бабушка догадывалась об этих «заседаниях за жизнь», но даже самые истеричные её нападки с применением домашнего тапка по дедову плечу (выше она не доставала) не могли изменить сложившегося порядка вещей. После завершения «цыганочки с выходом» от жены, которую дед терпеливо пережидал, он провозглашал: «Ох, как есть хочется. Манечка, супчику!». И Манечка неслась на кухню ставить тарелку горячего, потому что даже самый ничтожный человек заслуживает покушать.

Итак, Главная женщина в красном решила воспользоваться бабушкиным метким выражением, что у дедушки на работе не понос, так золотуха, и реализовать его в буквальном смысле. Поэтому в этот вечер у замкафедры случилось несварение желудка, какое-то особенно болезненное и неудержимое. А лаборантка неожиданно скисла, стала жаловаться на головную боль, жар и поехала домой заваривать шиповник и мерить температуру. Дед был приличным человеком и без компании ему ничего не оставалось, как пойти домой. У подъезда он встретил известную троицу, познакомился лично с тренером внука, о которой столько слышал. По непонятным ему самому причинам дедушка проникся доверием к Татьяне Ивановне и сообщил ей, как он любит Вадика. Дальше последовал сбивчивый рассказ о том, как сложно найти себя в современном мире, о переживаниях, что ребёнку приходится жить вдали от родителей, хоть, конечно, не у чужих людей. Под конец дед добавил, что сделает всё, чтобы его внук ни в чём не нуждался. У обеих женщин глаза полезли на лоб — у бабушки от неожиданности и наглости заявления её мужа, у тренерши от несвойственной ей жалости к подопечному и возмущения, как такое бывает на свете. Лично она никогда не видела от родителей телячьих нежностей, но они всегда жили вместе, и мать поддерживала Татьяну во всех начинаниях.