Чудесное лето - [10]
На дорожке у круглого каменного стола, откуда аллеи лучами во все стороны расходились, увидел голубое милое платье и помчался.
– Мамочка!
– Постой, постой… Экой ты шальной мальчик… Чуть всю землянику из корзинки не вытряхнул… Опять на чердаке был? Хорош! Полюбуйся-ка на себя в зеркальце.
Мать вынула из сумочки круглое зеркальце и поднесла его к носу Игоря. Он полюбовался и рассмеялся: не то негр, не то трубочист, не то обезьяна[8], которой камин чистили…
– Сними фартук, встряхни. Ишь, как запыхался… Ну что еще ты придумал? Рассказывай.
– Мамочка, я нашел клад! И ты непременно, непременно должна мне позволить…
– Что позволить? Ох уж мне эти мальчики! Какой-такой клад?
– Игрушки. Чудесные переломанные игрушки. На чердаке… Много-премного…Ты понимаешь? Консьерж сказал, что все равно их выбросить придется.
– У тебя разве своих мало?
– Да нет же! Ты только разреши. Я их снесу вниз. Осторожно снесу и ни разу не полечу с лестницы. Не в переднюю, ты не бойся. В каретный сарай. Пожалуйста! Я уроки приготовил и целую неделю буду себя чудесно вести, только позволь…
– Да зачем тебе?
– У меня есть план. Не спрашивай.
Мама взяла Игоря двумя пальцами за нос, точно хотела попробовать, крепко ли он пришит (мамы тоже ведь иногда, как дети, сами не знают, что делают), и сказала:
– Хорошо. Пойди только сначала умойся и отнеси фартук Насте. А то нам достанется…
И только сказала – Игорь кратчайшим путем через ров, забор и цепкий можжевельник помчался домой. Свистнул и исчез, как гном в кустах.
Помощник садовника, русский матрос-фельдшер, сидел на ящике перед каретным сараем и разбирал овощи. Салат – кроликам, салат – на кухню в большой дом, салат – себе…
Хлопнула калитка. У собачьей будки ласково завизжал Грум. Детские ноги затопотали по мощеному двору.
– Игнатий Савельич, вы очень заняты?
– А, Игорь Иванович!.. Здравствуйте. Что ж это вы не здороваетесь?
– Извините. Здравствуйте. Я очень взволнован… Я, Игнатий Савельич, клад нашел…
– Ну, клады-то вы каждый день находите. Капкан для крыс, что ли?
– Что вы! Совсем настоящий клад. На чердаке, игрушки… Скажите, вам во время войны приходилось вправлять руки-ноги, кожу зашивать… Вы ведь рассказывали.
– Приходилось, точно. Да у нас в усадьбе у всех, слава Тебе Господи, руки и ноги целы. Что это вы выдумали?
– Постойте. Как вы не понимаете? После обеда вы сегодня свободны, правда? Садовник уехал. Вчера дождик был, значит, поливать цветы не надо. Уж вы мне, Игнатий Савельич, помогите, пожалуйста! У паяца сломана нога, у слона живот распорот, кукольный шкаф совсем расклеился. Вы ведь фельдшер, всё умеете… Хорошо, Игнатий Савельич?
– Кукольную амбулаторию, стало быть, откроем. Да разве у вас своих игрушек мало?
– Вот и вы тоже спрашиваете. Я совсем не для себя. У меня есть план, и мне одному не справиться…
– Ладно. Попробуем… Людей лечил, ужель резинового слона не вылечим? Где же ваш клад?.. Овощи переберу, сейчас его сюда и доставим.
– Нет, нет. Я сам. Сам-сам-сам! Привезу в тачке.
Игорь запрыгал на одной ноге, пробежал мимо с визгом тянувшегося к нему из будки Грума и исчез. Вот так всегда, как фокусник: раз-два, нашумит, наговорит – и нет его.
Широкоплечий матрос посмотрел вслед мальчику и ухмыльнулся:
– Ишь, неугомонный какой! Паяцам ноги вправлять, – придумает же…
После обеда в пустом каретном сарае закипела работа. Игорь в игрушечной тачке свез туда все свое богатство. Сквозь раму распахнутых настежь дверей ворвалось веселое солнце. В дальнем углу сквозь щель заструилась косым столбом солнечная зыбкая полоса. Матрос на верстаке разложил больных: паяца, слона, дырявый мяч, куклу с полуоторванной головой. Разогрел в клеянке столярный клей, принес моток толстых матросских ниток и штопальную иглу…
Игорь тоже не сидел сложа руки: мешал палочкой клей, вытирал пыль с игрушек, вертелся на цыпочках у верстака, чуть-чуть матрос ему с размаха штопальной иглой носа не проткнул.
В ящике с гвоздями нашли маленькое колесо. И хоть не по фельдшерской части чинить коляску, однако матрос приладил к кукольному экипажу колесо – лучше не надо. Нашлась и масляная краска. Красил Игорь сам: игрушечную лавку, комод и креслице, заодно и собственные пальцы в азарте измазал. Только скипидаром и отмыл. Хотел было Игорь – очень уж весело красить – к пруду с краской сбегать, лодку подцветить, но морской фельдшер не позволил:
– Лодка, это уж, извините, по моей морской части… Оставьте, Игорь Иванович. Не то с краской вместе опять на остров заплывете, а мне перед вашей мамашей за вас отвечать.
Сконфузился Игорь и краску на место поставил.
Через три дня все было готово. Игрушки точно из лавки. Кукле рубашку новую Настя сшила из клочка обойной материи (тоже на чердаке нашлась). Паяцу пояс сделали из старого галстука. Краска подсохла, у игрушечной мебели все ноги в порядок матрос привел – хоть мазурку танцуй.
В солнечное утро в палисаднике, у входа в усадьбу, Игорь свой «план» всем и открыл.
Расставил на траве игрушки. Слева для девочек, справа для мальчиков. Номерки для лотереи нарисовал – для девочек синие, для мальчиков – красные. Такие же номерки прикрепил к игрушкам. И зазвал в усадьбу всех окрестных французских ребятишек. У кузнеца было трое, у консьержа-привратника – двое, у рабочих с соседней усадьбы и не сосчитать.
