Чудесная страна Алисы - [168]
В углу, не отрывая от пола пухлого зада, сочувственно завыла Дыня.
— А ну-ка немедленно перестань плакать, — сказала Алиса.
Себе Алиса давала иногда неплохие советы. Жаль, что не всегда к ним прислушивалась. И то слушалась себя, то нет. А бывало, и спорила сама с собой, а то и драла себя за уши. Она просто обожала сама себя раздваивать.
— Но только не сейчас. Мне непременно, во что бы то ни стало надо понять, что я такое! — воскликнула Алиса и снова заплакала.
И так она плакала и плакала, пока вокруг ее ножек не образовалась целая лужа, а башмачки ее не скрылись в волнах.
Но вот странно! Чем больше слез она проливала, тем светлее становилось вокруг!
Тогда Алиса поплакала еще немножко. А потом еще немножко. И тут, неожиданно для себя самой, снова увидела Прекрасный Сад!
И как она раньше-то не заметила? Ведь дверца-то прямо перед ней — только руку протяни!
Москва большой, длинный, мучительный город. В Москве, на счастье, многокилометровые пробки. Свирдлов смотрел в окно тяжелым, каким-то отекшим взглядом. На родные улицы, на толпы людей, спешащих по делам, толкотливые неуклюжие скопления машин. Город жил своей привычной размеренной жизнью.
А привычной жизнью Свирдлова была пьяная дочь на заднем сиденье машины.
Сердце отпустило, тяжелая боль за грудиной утихла — будто поняла, что сейчас не время. Хотя Эльвире-то, наверное, все равно, есть отец или нет, здоров или болен. Не все равно только ему. Потому что однажды, когда стискивающая боль обернется еще одним инфарктом и Свирдлова не станет — не станет и Эльвиры.
— Ты хоть понимаешь, — говорил он глухим, каким-то пустым голосом, — чего мне стоило тебя найти? Что я неделю бегаю по твоим поганым приятелям, — буднично, будто только для того, чтобы разбавить тишину. — Самая последняя шобла, мерзота — все эти твои друзья. Ты всю гниль собираешь вокруг себя. — Эльвира не слушала — поначалу она скулила, ныла, ругалась и проливала слезы. Теперь спала. И машину заполнял тяжелый смрад ее дыхания. — Ты хоть понимаешь, — а у Свирдлова тяжело тряслись руки, — что сдохнешь без меня?
Эльвира спала непробудным сном. Петр Иннокентьевич слышал ее хрипящее дыхание, ощущал, как острый запах перегара смешивается с амбре кислого, старушечьего пота. Будто тяжело предсмертно больна была дочь, а не он.
И со всей очевидностью понимал, что уже поздно. Поздно искать в ней ту маленькую девочку. Прелестной Элечки с косичками давно уже нет и больше никогда не будет. Она взрослая. Вот такая, какая есть.
И, как ни тяжело, нужно себе в этом признаться. Чья тут вина и почему так получилось — вряд ли кто способен теперь разобрать. Может, закралось что-то такое, бракованное в гены. Какая-то маленькая ошибка природы, сбой. Выпитая во время беременности чашка кофе, перебежавшая дорогу черная кошка, мимолетный, едва уловимый испуг… Или ошибся где-то в воспитании он сам. Не понял, не осознал. И остались детские, полузабытые обиды, отразилась неуместная, временами проявляемая строгость. А может, всему виной та самая бесконечная безоглядная любовь отца, баловство.
Но его Эльвира теперь — вот это. Пьяная хабалка без стыда и совести. Поверхностная, никчемная, беспутная дрянь. Для которой бесполезно и не нужно искать какие-то оправдания. Но которую уже никогда нельзя будет бросить, от которой не отмежеваться. Она крест Свирдлова на всю жизнь.
Ведь он заботился об Эле с того дня, когда она появилась на свет. Маленький красный орущий комочек. И будет заботиться, пока не умрет.
Свирдлов остановил машину у дома, заставил себя заглушить двигатель, ступил на тротуар. Снова, на этот раз едва уловимо, дало о себе знать больное сердце.
Он открыл заднюю дверь и принялся вытаскивать тяжелое в забытьи, вязко-отекающее в руках тело дочери. Ее бледная кожа на свету казалась тусклой, как у трупа. Петр Иннокентьевич, сделав над собой усилие, поднял девушку на руки и распрямился.
Снова глухо, судорожно кольнуло за грудиной, заполошно забилось в виске.
Ему давно перевалило за пятьдесят, и Свирдлов не был самым здоровым человеком. Но пока еще он мог поднять ее на руки, донести до дома. С одышкой и натугой.
Солидный, седой уже человек, приближающийся к возрастному рубежу, отсекающему старость, — он пересек дворовую дорогу, нащупал ногой единственную ступень на крыльцо. Подъездная дверь, по счастью, открылась сама, вышла соседка, живущая этажом ниже. Пожилая, деликатная женщина — врач — со щемящей мудростью в глазах.
Вышла и замерла на крыльце.
Долю секунды она внимательно смотрела на Свирдлова, а потом, подавшись вбок на плохо гнущихся старческих ногах, придержала открытую створку.
— Добрый вечер, Петр Иннокентьевич.
В глазах ее было понимание. И жалость. Потому что все в этом доме знали — и давно привыкли видеть, как немолодой вузовский проректор — Петр Иннокентьевич Свирдлов — тащит домой свою пьяную дочь.
И смотрели с сочувствием и затаенным страхом. Потому что каждый боялся представить на его месте себя.
Не повезло, что уж тут говорить. Видимо, родительской любви тоже бывает слишком много.
А Ольга Артуровна все плакала. Впервые уже не упомнить за сколько лет. Плакать она совсем отвыкла. Но почему-то стыдно не было. Было грустно, смешно. Но пролив годами скопившиеся слезы, Ольга Артуровна вдруг ощутила неимоверную, забытую уже легкость — в теле. И в мыслях. На душе.
Роман о нужных детях. Или ненужных. О надежде и предреченности. О воспитании и всех нас: живых и существующих. О любви.
Роман о хирургах и хирургии. О работе, стремлениях и своем месте. Том единственном, где ты свой. Или своя. Даже, если это забытая богом деревня в Сомали. Нигде больше ты уже не сможешь найти себя. И сказать: — Я — военно-полевой хирург. Или: — Это — мой дом.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.