Чудес никто не отменял - [4]

— Вот я в детстве много стекол перебил, — радостно сказал Виктор, разливая вино по стаканам, — просто жуть, как много. И в садике, и в школе. В школе — особенно.

— Вот и сын по твоим стопам пошел, — заметил Николай.

— А ты тоже мячик гонял? — спросила Ирина.

— Нет, я камнями в окна швырялся. Наверно не любил их за что-то.

— А ты у меня, оказывается, хулиганом был, — удивилась Надежда.

— Так, шалил малость, — смущенно улыбнулся Виктор.

— Это называется «малость»? — спросил Николай.

— Ну а ты, — обратилась Ирина к Николаю, — сколько стекол разбил в детстве?

— Ни одного.

— Почему?

— За что их бить? Они красивые, гладкие и защищают от ветра.

— Ты, наверно, отличником был? — решила Надежда.

— Это была заветная мечта мамы, но она не исполнилась.

— Стекол не бил, отличником не был, — подытожила Надежда, — чем же ты в детстве занимался?

— Сначала рос, потом подрастал, — Николай взял свой стакан, явно не желая говорить на эту тему, — ничего интересного. Обыкновенное серое детство, без прикрас.

— Никогда не думал, что детство бывает серым, — заметил Виктор, — уж что-что, а детство должно сиять всеми гранями и сниться по ночам.

— Да чему там было сиять, — махнул рукой Николай.

— Ну, ты же не сидел сутками на одном месте? Что-нибудь да делал? — спросила Надежда.

— С друзьями во дворе играли? — добавила Ирина.

— Играли, — кивнул Николай, — и во дворе играли, и в лесу.

— А в лесу что делали?

— Клад искали.

— Ну-ка, расскажи, — попросила Надежда.

— Да что там рассказывать, — опять отмахнулся Николай.

Ирина поставила локти на стол, голову положила на ладони, всем видом показывая готовность внимать каждому слову мужа.

— Давай.

Виктор быстро наполнил бокалы.

— Не будет рассказа, не будет окна.

Надежда промолчала, но кивнула в знак моральной поддержки.

И все смотрели на него. Отступать было некуда. Николай вздохнул.

— Наш клад был двадцатикопеечной монетой. Участвовало две команды, наши пацаны и из соседнего двора. Одни прятали монету в лесу, сразу за городом. Другие находили. Все.

— Коротко и ясно, — разочаровано вздохнула Надежда.

— А как искали монету? — спросил Виктор.

— Искали по карте.

— А карту где брали?

— Сами рисовали, — оживился Николай.

Он залпом опустошил свой бокал и тут глаза его засверкали, но не от вина.

— Для начала мы обжигали края будущей карты огнем, будто она побывала на пылающем корабле, во время боя.

— Круто! — воскликнул Виктор, и хлопнул ладонями по столу.

— Ты чего? — вздрогнула Надежда.

— Это реально круто!

Николай строго посмотрел на слушателей и продолжил.

— Обжигать надо было сразу, потому что карта могла сгореть зараз. Потерять пустой лист бумаги не так жалко, как готовую карту.

Слушатели согласно кивнули головами.

— В первую очередь на карте мы изображали самое главное. В верхнем правом углу у нас была роза ветров, в нижнем левом — череп.

— Это самое главное? — удивилась Ирина.

— Ну да, — понимающе кивнул Виктор, — карта без черепа — не карта. Все равно, что документ без печати.

— Мальчишки! — улыбнулась Надежда.

— А уже после мы рисовали наши дворы, дорогу, за ней шли гаражи, после — лес с тропинками и оврагами, старая водокачка, отдельные деревья, каменная гряда на северо-западе, стройка чего-то там на востоке… Естественно все было изображено схематически, но с большим усердием.

А на обратной стороне красной пастой, будто кровью, писалась инструкция: сколько шагов, в какую сторону надо сделать от поваленной березы, возле которой лежит условный скелет пирата. Или старого маяка. Хижина отшельника, она тоже встречалась. А в довершении карту слегка мяли, терли обо что-нибудь грязное, чтобы наложить на карту отпечаток времени.

У Надежды зазвонил телефон.

— Наш футболист, — пояснила она, — Да! Нет, не скоро, ложись без нас.

Она нажала «отбой» и превратилась из мамы в слушателя.

Николай с охотой продолжил.

— О времени передачи карты договаривались заранее. До этого момента мы должны были нарисовать карту и спрятать клад. Стоит ли говорить, что с каждым разом карта делалась все более… настоящей, а клад прятался все более изощренно.

— Не стоит, — сказала Ирина, — это и так понятно.

— К месту встречи соседские пацаны спускались с пригорка на велосипедах. К раме они крепили картонки, которые соприкасались со спицами и при езде издавали трескотню.

— Трещотки, — улыбнулся Виктор, — мы тоже такие делали.

— Чтобы взобраться на пригорок, им приходилось объезжать воинскую часть. Путь был неблизким, но не могли же мы просто придти в соседний двор и просто передать карту.

— Было бы не интересно, — заметила Надежда.

— А мы подъезжали со стороны заброшенной водокачки. Она располагалась недалеко от дороги, но там постоянно тусовались старшеклассники. Поэтому мы проезжали мимо, как можно быстрее. Естественно, на тот момент они становились ожившими мертвецами в проклятой крепости, сами того не осознавая. А встреча с труппами не входила в наши планы. Поэтому трещотки мы снимали. У нас был скорее разведывательный отряд. Бесшумный.

— Как все у вас продумано, — похвалила Ирина.

— А при встрече мы передавали соседским карту и компас. Но компас был ритуальной составляющей. Переходящим знаменем. Никто не собирался сверяться по нему, мы и так знали, где север. Или, по-нашему, край земли, где все еще обитают мамонты. В следующий раз карта и компас переходили к нам, и уже мы отсчитывали шаги в сторону кладбища слонов или алтаря людоедов.