Что я натворила? - [36]
Матильда помедлила, засунув в рот большую часть ее маленького кулачка, прежде чем решила, что нет, не особенно она хочет выслушивать какие-то там истории. Кроме того, ее лучший друг, Ганс, обещал покатать ее на качелях. Матильда выбежала наружу.
— Она стесняется?
Кейт испугалась, что что-то не то сказала.
— Нет, совсем нет. Только Матильда не говорит — с тех пор как к нам ее привезли. То есть уже почти год. Она кажется счастливой, но из нее не вытянешь и слова. Доктор говорит, что с медицинской точки зрения у нее все хорошо, и поэтому я уверен, что она начнет говорить, когда почувствует, что нужно сказать что-то важное.
— А раньше она говорила?
— О да! И еще как! Но у нее был шок, и это ее способ справиться. Все дети очень просто устроены — так Матильда пытается привести все в порядок, понять смысл окружающего мира.
— Что с ней случилось? — прошептала Кейт, хотя не была уверена, стоит ли ей знать.
— Обычная история, но оттого еще более печальная. Как-то они с ее отцом отправились в бар, и местные бандиты закололи его — насмерть. Прямо на глазах Матильды. А мать ее сейчас не в лучшем состоянии, борется с собственными демонами, и поэтому Матильда здесь, где ее любят, и когда придет время, Бог найдет способ исцелить ее.
— О, Матильда…
Кейт ощутила щемящую печаль. Ее отца закололи — насмерть. С губ женщины сорвалось имя Матильды, но с таким же успехом она могла сказать «Лидия» или «Доминик».
— Скучаете по своим детям?
Казалось, Саймон читает ее мысли.
— Да, да, очень. Я боюсь за них. Боюсь, все это очень запутанно и сложно, — тихо произнесла Кейт.
— Правильно я понимаю — вы ведь не можете быть с ними не по причинам сугубо географическим? — спросил Саймон.
Кейт кивнула.
— Мои дети собирались приехать сюда со мной, это было бы прекрасно, но потом передумали, решили, что им нужно больше времени… Все так сложно. Я не хочу заставлять их со мной видеться, но в то же время мне так трудно сидеть и ждать, это кажется пыткой. А я уверена, что смогла бы им все объяснить, если бы они дали мне шанс.
— Знаете, Кейт, все проходит. Когда-нибудь они поймут, насколько вы их любите и насколько они любят вас, я уверен. Они найдут к вам путь. Это точно так же, как с моей приемной матерью — она удивительна; я знаю, не важно, сколько между нами миль или часовых поясов, мама всегда рядом. Это меня утешает. Вот и ваши дети тоже прибегут за утешением, когда настанет время, когда вы будете больше всего им нужны.
— А свою родную мать вы знали? — спросила Кейт.
— Нет. Она родила меня и почти сразу бросила. Я не знаю даже, обнимала ли она меня, держала ли на руках, кормила ли. Скорее всего, эта женщина была просто рада, что все закончилось. Не знаю, задумывалась ли она вообще о том, что сделала. Я молюсь за нее, и мне не важно, что мною она не интересуется; я ее не осуждаю, Кейт. Я благодарен ей за то, что она подарила мне жизнь. Мне очень повезло. А это ведь здорово, да?
Кейт могла лишь молча согласиться. Саймон бросил полотенце на сервант. Посуда и кастрюли были вычищены и убраны в шкафы — до ужина.
— Так как насчет съездить на небольшую экскурсию? — спросил он. — Кажется, тут вы уже со всем справились!
— С удовольствием, — просияла Кейт.
Джип Саймона с открытым верхом с ветерком несся по тропинкам, которые были слишком узкими, — встреться им на пути кто-нибудь, разъехаться было бы очень проблематично, подумала Кейт. Толстый купол листьев над ними был покрыт каплями от недавно прошедшего дождя. Испуганные белые крабы размером с обеденные тарелки спасались бегством в подлеске — подальше от ревущего двигателя автомобиля. У опушки этого небольшого леса машина внезапно остановилась.
— Приехали.
Саймон улыбнулся Кейт той прекрасной, добродушной улыбкой, выдававшей в нем мужчину честного и порядочного, лучащегося добротой.
Саймон уверенно зашагал через рощу. Кейт последовала за ним, спотыкаясь на каждом шагу, — ее ногам городской жительницы были более привычны серые плиты английских тротуаров. Она осторожно шла по запутанным корням и упавшим веткам, постоянно хлопая себя по рукам и ногам, чтобы отогнать москитов, закативших себе пир. Но все это того стоило.
Еще шаг, и Кейт поняла, что испытывала Люси Пенвенси в «Хрониках Нарнии». Только Кейт не наткнулась на заснеженное царство за дверью старого шкафа; она оказалась в раю.
Отсюда открывался вид на бухту подковообразной формы, кристально чистая голубая вода которой плескалась о низкий берег. Возвышающиеся за спинами Кейт и Саймона деревья отбрасывали прекрасные тени на золотисто-белые пески пляжа. Там, где джунгли переходили в пляж, росли огромные пальмы. Картина, открывшаяся взору Кейт, была идеальной. Она в восхищении прошептала:
— О, Саймон! Я никогда не видела ничего подобного. Так красиво.
Саймон опустился на песок, а Кейт села рядом с ним, закатав свои льняные штаны, чтобы ее ноги хоть чуть-чуть загорели. Купальники она не носила никогда, предпочитая скрывать свои шрамы. Тут не нужно было никакого полотенца или подстилки; настоящая пляжная жизнь. Кейт провела пальцами по песку, а ветер поласкал ее волосы и поднял настроение. Саймон провел рукой в воздухе:
Всегда ли рождение ребенка – счастье? Об этом не принято говорить, но бывает так, что появление детей разрушает семью. Это случилось с Джессикой и Мэттью. Их брак дал трещину, когда Джессика узнала, что беременна. Она не была готова к этому, и, хотя Мэттью был счастлив, ее не покидало болезненное чувство неправильности происходящего. Материнство не принесло Джессике желанного успокоения. Она все больше погружалась в пучину депрессии, испытывая к дочери противоречивые чувства: любовь, жалость, неприятие, страх.
Завязка нового романа Аманды Проуз происходит в переменчивые, мятежные шестидесятые. Дот Симпсон, девушка из рабочих кварталов Лондона, знакомится с богатым иностранцем Солом, чей образ жизни и внешность слишком сильно отличаются от того, что принято в консервативных кварталах, где она выросла. Но запретный плод сладок, и молодые люди отчаянно тянутся друг к другу, несмотря на общественное порицание. Кто же не выдержит первым? Окружение или сами влюбленные? Это не очередная история о Ромео и Джульетте — скорее уж о многолетней войне, разделившей людей из-за нелепых предрассудков.
Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили, и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов, Зелгаи Махмуда.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.