Что я натворила? - [3]

Роланд проработал полицейским двадцать лет. Он видел многое — отвратительное, несправедливое и странное. Но то, что произошло с Кэтрин… Не имело никакого смысла. Это потрясало его до глубины души. Роланд не знал, как реагировать.

— Учитывая текущую ситуацию, вы как-то уж слишком спокойны, — сказал Гиринг, думая о том, что, наверное, Кэтрин все еще находится в шоке.

— Знаете, забавно, что вы это сказали, потому что мне правда на удивление спокойно. Очень.

— Это меня и тревожит.

— О, Роланд, не нужно беспокоиться, не стоит. Для меня это приятная перемена — вот такое ощущение безмятежности. Я уже почти забыла, каково это! На самом деле не думаю, что когда-нибудь вообще себя чувствовала так. Пожалуй, только когда была ребенком. Это было прекрасное время — мне совершенно не о чем было переживать, я была очень любима. В те времена у меня была прекрасная жизнь. Знаете, я не всегда была такой. Вы спросите какой? О, ну, как вам ответить… боязливой, нервной, замкнутой. Наоборот, я была решительной. Не безумной, не сумасбродной, но глубоко в душе я знала, что смогу достать звезду с неба, сделать что-то особенное. Я думала, что смогу многого достичь. Родители всегда говорили: «Кэтрин — ты сможешь добиться всего, на что способно твое воображение». И я в это верила. Родителей уже нет в живых, но я не очень-то опечалена по этому поводу. Почему?

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Сказать по правде, Роланд, мне всегда представлялось, что наши ушедшие близкие присматривают за нами оттуда, сверху, даже защищают нас. Но если это действительно так, то мне стыдно перед родителями за все, что они видели, стыдно за то, кем я стала. Хотя, с другой стороны, если они со своих облаков все же могли меня защитить, то почему не сделали это? Ведь я бессчетное количество раз просила о помощи, молила, но все безрезультатно. Наверное, именно поэтому их судьба меня не слишком волнует. Все это чересчур сложно и запутанно, а мне меньше всего сейчас это нужно.

— Если своего мужа убили именно вы, Кэтрин, тогда возникает вопрос: зачем?

Улыбнувшись еле заметно, как улыбается тот, кто не знает, с чего начать, но все же понимая, что говорить придется, Кэтрин медленно озвучила свой ответ:

— Все очень просто. Теперь я могу рассказать свою историю, ведь мне нечего опасаться.

— Свою историю?

Гиринг был сбит с толку.

— Да, Роланд. Мне нужно было рассказывать ее своим детям, семье, друзьям, знакомым — без страха.

— Страха… перед чем?

Детектив уже услышал несколько ответов, но все еще не мог понять, к чему ведет женщина.

С губ Кэтрин сорвался еле слышный смешок. А в уголках глаз невольно появились слезы.

— О, Роланд, не знаю даже, с чего начать! Это страх перед болью, перед смертью. Я боялась, что меня просто не станет, что я исчезну под собственной оболочкой. Понимаете, я не знаю, куда все это могло меня привести. Не понимаю, где та, кем я была раньше. Я будто исчезла. Я больше не часть общества, хотя все еще живу среди людей. Жизнь моя стала вдруг такой незначительной. Никому нет дела — есть я или нет. Я — невидимка. Мой голос беззвучен. Но сегодня произошло то, что изменило меня, Роланд. Не могу сказать точно, что именно случилось, но я вдруг осознала — момент настал. Пришло мое время.

Роланд задумался на какое-то мгновение, а потом сказал:

— Хорошо подумайте над тем, что вы сейчас скажете, Кэтрин. Тщательно все взвесьте, потому что с этого момента ваши слова и действия повлияют на вашу дальнейшую судьбу. Все, что далее вы произнесете, будет внесено в протокол и прикреплено к делу.

Кэтрин снова засмеялась.

— Боже мой, мою дальнейшую судьбу? Знаете, что забавно, Роланд? Мне больше не нужно ни о чем думать. Я уже давно все решила. Поверьте, для этого у меня был не один год.

Роланд взвесил варианты, пытаясь выбрать подходящую тактику ведения допроса. Внезапно ему в голову пришла отличная идея, как ему показалось. Роланд подумал, что нашел выход из сложившейся ситуации.

— Думаю, вам стоит обратиться к врачу, Кэтрин. Для вашего же блага.

— К психиатру?! Это прекрасная мысль. Должна предупредить вас, что после тщательной оценки этот доктор напишет подробный доклад, в котором будет сказано, что я на сто процентов вменяема, разумна и полностью контролирую все свои действия. Дело в том, что я точно знала и понимала, что делаю. Впрочем, не мне решать. Пусть все мои слова подтвердит счастливый обладатель сертификата с позолоченной рамкой, висящего в его офисе над рабочим креслом. Может быть, это облегчит вам жизнь.

— Речь не об этом! Кэтрин, я лишь предположил, что у вас нервный срыв и ваши действия стали результатом этого.

И тут Кэтрин громко рассмеялась.

— Вы хотите сказать, что я сошла с ума? Забавно. Только дело в том, Роланд, что я нахожусь в совершенно ясном уме и трезвой памяти. Все, что я вам сказала, — чистая правда. Может, вы все-таки хотите услышать мою историю?

Больше всего Гиринг хотел, чтобы Кэтрин пролила свет на происшедшее — выдала бы какую-нибудь незначительную деталь, хоть что-то. Поэтому он тут же выпалил:

— Да, да, конечно.

— За последние двадцать лет у меня бывали моменты, когда я действительно могла выжить из ума, без каких-либо особых усилий. Когда наступали мрачные и грустные времена, я часто задавалась вопросом, а не закрыться ли мне от всего и всех на свете. Но какой бы соблазнительной ни представлялась мне эта мысль, меня всегда останавливали два человека. Доминик и Лидия. Только ради своих детей я каждый раз заставляла себя жить дальше. Мне приходилось туго. Изо дня в день я смотрела на свое удрученное лицо в зеркале и удивлялась, как долго еще смогу притворяться. Оказалось, куда дольше, чем я могла себе представить!