Что такое руна? И другие эссе - [72]
Короче говоря, истинная свобода означает свободу стать тем, кем мы являемся, но вы не можете выбрать кем вы будете, также как и дерево не выбирает, что оно будет деревом и какой породы. Мы бываем «несвободны» не из-за формирующих факторов; мы несвободны, когда обстоятельства не дают нам быть или стать теми, кем мы являемся. Все мы, так или иначе, являемся детерминированными существами из-за ряда факторов, которые мы не выбираем. По-другому быть не может. Человек, который оплакивает тот факт, что это делает его «несвободным», на самом деле является человеком, чей идеал свободы это быть вовсе ничем.
Это маленький грязный секрет современности: желание не быть чем-то определённым. Мы, современные люди, хотим верить, что мы «свободны» и, если того захотим, может быть совершенно несвязаны с прошлым, наследственностью, узами с другими, гормонами, анатомией, культурой, этничностью и, в общем, любым физическим или социальным обстоятельством. Мы хотим «всё и сразу» и даже учим наших детей, что «ты можешь быть тем, кем захочешь». Мы верим, что такие вещи как биология, человеческие желания и структура общества являются бесконечно гибкими и готовы к совершенствованию. Мы относимся к самой природе как «социальному конструкту» и не чувствуем себя обременёнными никакими ограничениями. Мы восстаём против самой идеи что мы — и другие вещи — можем быть чем-то; чем-то определённым, с недвижимыми границами, которые могут помешать нашим желаниям.
В этом идеализме кроется глубинный, ужасный нигилизм. Как я отметил в эссе «Асатру и политическое» быть, значит быть чем-то — чем-то определённым. Стремление быть ничем определённым — это попросту стремление не быть. Это ужасный телос современной западной цивилизации. Наш поиск ложной свободы в корне своём является желанием стереть себя из мира, желанием смерти. Жизнь это индивидуальность, определённость, форма, порядок, иерархия и ограничения. Те, кто примут жизнь, должны принять и все её элементы. Мы должны сказать ДА всему тому, что говорит ещё большее НЕТ нашему высокомерию.
5. Ответы на возможные возражения
Выше я утверждал, что выбор между «свободой воли» и «детерминизмом» являет собой ложную дихотомию. Я говорил, что «детерминирующие» меня факторы (наследственность и окружение) вовсе не чужды мне, также как и вещи, которые воздействуют на меня. Ведь, в буквальном смысле, это и есть я. Как только это понято, приходит осознание свободы — но то, чем я являюсь было сформировано и детерминировано факторами, которые я не контролировал и не выбирал. Мы свободны, когда можем действовать в соответствии с нашей природой и становиться теми, кем мы являемся. Единственная нежелательная форма «детерминации» это обстоятельства, в которых мне не дают добиваться успеха; когда мне мешают актуализировать мой потенциал и стать тем, кем я на самом деле являюсь.
С этой точки зрения, как человеческое достоинство так и моральная ответственность сохранены (напомню, ещё в начале я упомянул что они поставлены на карту). Мои действия всё ещё мои, потому что все те вещи которые, как говорят, «детерминируют» меня, не являются мне чуждыми. Отсюда следует, что я не просто игрушка в руках «внешних» сил. Кроме того, если всё верно, отсюда также следует, что я и только я ответственен за свои действия.
Кроме того, я уже говорил, что проблема «свободы воли и детерминизма» на самом деле возникает из сомнительной концепции Я. Исходя из неё мы пришли к идее истинной свободы как некого абсолютного выбора, свободного от любого невыбранного нами влияния. В данном эссе был приложен максимум усилий, чтобы изгнать это ложное представление о свободе и о Я. Однако оно то и дело вползает обратно.
Легко представить следующее возражение из уст несогласных: «Ладно, возможно истинная свобода состоит попросту в обладании правом выбора хотеть или не хотеть собственного уничтожения. И этот выбор, в отличие от всех других выборов, подлинно свободен в том смысле что не «вызван» или не затронут никакими факторами над которыми у нас нет власти». С этим можно согласиться — именно потому, что идеал «противопоставленного Я», обособленного судьи, свободного от любых ограничений, столь привлекателен. Сартр высказывал схожую концепцию «истинной свободы»: наше «противопоставленное Я» абсолютно свободно отрицать всё и вся. «Аутентичность» означает осознание этого и знание того, что мы «обречены на свободу», тогда как иметь «плохую судьбу» значит отказаться от этой свободы и говорить: «Я ничего не мог с этим поделать...»
Я настроен скептически. Все виды факторов — генетические или социальные — определяют, желает ли человек собственного уничтожения. Существуют личности, которые по своей конституции неспособны желать собственного уничтожения, так как для них это будет означать поражение. Они склоняются к самодостаточности, самообладанию, «отстаивают» то, что было подарено природой и процессом становления. Это может быть большой добродетелью — но это не «выбор» появившийся из ниоткуда, без предшествующих факторов и влияний. Такое отношение свойственно определённому характеру, а характер не бывает самообусловлен. (Разумеется, человек, который боится детерминизма, не осознаёт, что и эта его характеристика не является выбранной им).
