Что такое наука, и как она работает - [128]

. Однако Фейерабенд использовал современное определение науки, которое претерпело значительные изменения со времен Галилея, и применял его к действиям ученого, жившего столетия назад. Это было бы равносильно определению людей как двуногих сухопутных существ, способных летать на Луну и обратно, перелетать из города в город и лечить многие инфекционные болезни с помощью антибиотиков. Согласно этому определению, до 1969 года на Земле никогда не было людей. Однако если определить людей как сухопутных двуногих существ, склонных к созданию инструментов, разработке технологий и изменению окружающей среды, то определение может распространяться гораздо дальше во времени[282]. Если бы я отправил свою статью в научный журнал и ответил бы на запрос рецензента о статистическом анализе, что Ньютон, Галилей и Пристли никогда не делали ничего подобного и, следовательно, мне это не нужно, мою статью никогда бы не опубликовали, а я утратил бы всякое доверие. Эту проблему можно решить, обновляя научные методы, чтобы компенсировать ошибки, по мере того как они становятся известными, что на самом деле и является частью определения науки.

Роль свойств объекта исследования в определении науки

Одно из ключевых соображений этой книги состоит в том, что хотя мы можем пройти долгий путь, если не полностью отделить науку от других школ мысли (на мой взгляд), наука тем не менее чрезвычайно близка к нормальному человеческому мышлению. Однако в науке нормальное человеческое мышление совершенствуется за счет постоянной разработки методов, позволяющих уменьшить ошибки, свойственные человеку. Поэтому временами наука может идти вразрез с нашей естественной сущностью и, как таковая, во многих случаях казаться чужеродной, нелогичной и противоречащей здравому смыслу. Это отличительный признак науки, отсутствующий в других системах мышления, которые можно четко обозначить как ненаучные. Тем не менее можно столь же обоснованно указать, что есть некоторые области мышления, обычно не называемые наукой, которые требуют гипотетико-дедуктивной согласованности, а также постоянно совершенствуют методы для уменьшения ошибок (философия, история и т. д.). Почему это не наука в строгом ее понимании?

Один из аргументов, который мы исследовали, состоит в том, что наука — это изучение природных явлений, которые подпадают под рамки управляемой правилами системы и к которым у нас есть доступ для наблюдений (часто включая возможность проводить контролируемые эксперименты с воспроизводимыми явлениями) — если не напрямую, то через некоторую часть сети убеждений, к которой привязано каждое явление или сущность. В то время как в других областях мышления могут использоваться такие же гипотетико-дедуктивные рассуждения и общая стратегия смягчения ошибок, что и в науке, они относятся к другому типу знаний (например, мистические явления или телепатия, не изучаемые наукой). Поэтому в подобных областях мышления возможность для проверки убеждений, включая оценку причинных эффектов посредством интервенционных экспериментов, может быть ограничена или полностью отсутствовать. Однако это может просто указывать на различие в методике в зависимости от свойств предмета исследования, а не на различие в общей методологии, уместной в идеальных обстоятельствах. Таким образом, наличие правильного объекта исследования, восприимчивого к научным методам, также может служить критерием разграничения. То есть некоторые неученые могут действовать идентично тому, как поступил бы ученый, но не могут заниматься наукой из-за характера изучаемого объекта. С этой точки зрения наука не является личной собственностью обладателя методов исследования, но является совместной собственностью исследователя и исследуемого.

Вопрос о свойствах предмета изучения может объяснить кажущееся странным противопоставление естественных и гуманитарных наук, а также наук, изучающих исторические события, и тех, которые изучают воспроизводимые явления в реальном времени. Различные системы знаний поддаются различным методам изучения, и им свойственны разные типы ошибок. Поэтому, оставаясь в рамках общей темы совершенствования методов уменьшения ошибок, действия ученых в этих областях фактически будут выглядеть разными, даже если все они соответствуют научной методологии. Возьмем, к примеру, различия в простоте, последовательности и способности проводить контролируемые эксперименты между физикой элементарных частиц, астрономией, психологией и социологией человека.

Если оставить в стороне вышеупомянутые соображения, я также подчеркивал, что подобные тонкие различия, называемые «территориальным разграничением», независимо от достижимости цели, не являются проблемой, которую нам действительно нужно решать. Во-первых, мы можем отличить естественные науки от гуманитарных, исходя из свойств их объектов изучения, с помощью общего методологического подхода, заключающегося в повышении согласованности и смягчении ошибок. Во-вторых, между этими областями существует значительное совпадение, как указал Маартен Будри: «В философии абстрактное мышление и логика выходят на первый план, тогда как в науке упор делается на эмпирические данные и проверку гипотез. Но научные теории неизменно опираются на философский фундамент, а наука без абстрактных рассуждений и логических выводов — это просто набор штампов»