Что такое Аргентина, или Логика абсурда - [73]

Беседы, а точнее, откровений Пепе, которых я и опасалась и ждала одновременно, не получилось, – в клубе гремела сальса, и мы обменивались мнениями о танцующих и восторгами от блюд шефа. Он, кстати, появился, чтобы спросить, все ли нам понравилось.

– Фантастика! Безумно вкусно! – перекрикивая музыку, воскликнула я. – А как называется ваш салат? Могу я его заказать, если приду сюда одна в следующий раз? Или с друзьями? Я бы только ради него сюда и ходила.

Мне искренне хотелось сделать ему комплимент и закрепить за собой право наслаждаться его искусством на эксклюзивных правах – такого восхитительно вкусного блюда я и правда никогда не пробовала, но красавчик-повар, прежде чем ответить, вопросительно взглянул на Пепе, как бы оценивая степень моих отношений с сидящим за столом боссом: как он прореагирует на мои планы ходить по клубам одной или с друзьями? Он слегка помедлил, выбирая правильный в этой ситуации ответ, но Пепе уже одобрительно улыбался:

– Конечно. Рафа тебе и твоим друзьям и не такое приготовит.

Рафа, или Рафаэль Фарини, весьма известный кулинар (позже я навела справки), повернул голову ко мне, отражая на своем лице улыбку Пепе, приняв ее как сигнал для любезного ответа:

– В любое время, сеньорита. Сегодня это был экспромт, но для вас я всегда буду рад его повторить. Или же попробую удивить вас чем-то другим, не менее изысканным. Вам понравится!

Пепе остался доволен его ответом и моими восторгами. Он попросил счет у официанта, и тот удалился, но очень скоро вернулся и сказал, что никаких денег не надо, – заведение угощает. Пепе стал настаивать, но официант, помотав головой, сказал, что его босс запретил ему выставлять счет. Добродушно хохотнув и пожав плечами, – мол, ну что я могу поделать с ними? – Пепе не стал спорить, оставил чаевые, с лихвой покрывающие счет, и мы вышли на улицу.

Ночь была удивительно теплой, хотя уже началась осень; несмотря на позднее время, на улицах было много людей, всем хотелось продлить лето, испить его до дна, не пропустив ни одного из подаренных напоследок солнечных дней и безветренных ночей, ведь скоро все это сменится шквалистыми порывами ледяного антарктического воздуха. Я смотрела на прохожих, а Пепе, казалось, витал в своих мыслях, которыми он со мной вскоре и поделился:

– Хороший городок… чем-то он мне даже Сорренто напоминает. Здесь много наших осело, из Сорренто. Можно неплохой бизнес развернуть. Смотри, сколько магазинов, кафе и прочих всяких заведений. Если с каждого даже по-божески собирать – тысячу, полторашку в месяц, – можно неплохо здесь жить.

– С чего это тебе будут платить? И за что? – наивно спросила я, будто и не жила в девяностых в России. Но уж больно давно не приходилось сталкиваться с таким простым и четким бизнес-планом откровенного рэкета. Я не была уверена, что мардельцы согласятся платить «итальянский оброк» наряду со множеством аргентинских налогов. Но оказалось, что тут я не совсем права.

Пепе объяснил мне схему своего «крышевания»: по его словам, имея серьезные контакты, он как раз мог повлиять на размеры официально взимаемых с предпринимателей налогов, моделируя и корректируя сложную систему монотрибуто, которая регулирует индивидуальное предпринимательство, определяет лицензии, отслеживает регистрацию бизнесов и устанавливает их место в шкале системы налогообложения.

– Я как раз завтра увижу этого персонажа, на собрании. Надо будет потолковать. – Пепе упорно принимал меня за «свою» и продолжал делиться планами. Я улыбнулась «персонажу» – одному из любимых словечек Пепе, а он рассказал, что завтра состоится собрание восьми влиятельных бизнесменов Мар-дель-Платы, в пятизвездочной гостинице «Коста Галана», где будут обсуждать поддержку кампании названного кандидата. Также на повестке дня – возможные льготы в их империях, пропорционально вытекающие из этой поддержки.

Мне не хотелось ни о чем говорить, было хорошо просто идти вдоль океана, дышать его шумом и смотреть на крупные звезды.

Мы поцеловались прямо на набережной, а потом целовались всю дорогу до гостиницы, где у Пепе был выкуплен номер, и я совсем не хотела думать о моих моральных принципах, которые разбились вдребезги о его мощную харизму, как морские волны разбиваются на лоскутки пены, столкнувшись с каменными рифами пляжа. Иногда позволительно отключать голову и просто идти, как зверь, на запах чего-то манящего… ведь не все попадают в капкан, многим, ведомым любопытством и не теряющим при этом бдительности, его удается избежать… Так я размышляла уже следующим утром, проснувшись у себя в квартире и вспоминая за утренним кофе неожиданную нежность Пепе, шептавшего на итальянском красивые слова, в то время как его загорелое тело с шелковистой, как у ребенка, кожей без устали доставляло мне удовольствие.

У нас сложились странные отношения. Пепе был занят постоянно, то у него возникали проблемы с партнерами, то вдруг в середине кампании кандидат другой партии предложил больше денег, в результате чего лояльность Пепе повернулась своим ликом к совершенно иной идеологии, в которой, впрочем, он не заставил себя долго убеждать и, не устояв перед щедрым предложением, сменил свои политические симпатии так же быстро и естественно, как не устояла я перед обаянием Джузеппе Мецино О’Мастичело. Потом он вообще пропал, и целую неделю у нас не было никакой связи. А когда объявился, сказал, что уезжал ненадолго в Колумбию, что там у него родственники и надо было с ними повидаться.