Что сказал бы Генри Миллер... - [37]

Ничтоже сумняшеся он взвинтил бюджет картины «Изгоняющий дьявола» — изначально он не должен был превышать четырех миллионов долларов, — до заоблачных пределов, составивших двенадцать миллионов. Как-то раз, когда съемки проходили в Нью-Йорке, Фридкин, как рассказывали, снимал крупным планом жарившиеся на сковороде ломтики бекона, и ему не нравилось, как они деформируются. Он приостановил съемки, пока его люди по всему Нью-Йорку искали бекон без консервантов, который бы при поджаривании оставался плоским. Фридкин работал так медленно, что некоторые члены съемочной группы, отсутствовавшие на съемочной площадке три дня из-за недомогания, по возвращении обнаруживали, что там продолжаются съемки все той же сцены с беконом.

Продюсеры хотели, чтобы роль отца Кэрраса, главного заклинателя, сыграл Марлон Брандо, но Фридкина очень волновало — некоторые считали, что у него от этого чуть крыша не поехала, — что тогда люди будут говорить об «Изгоняющем дьявола» как о «фильме Брандо», а не о его картине. (Злые языки то же самое нашептывали Фрэнсису Копполе о «Крестном отце», который тогда только что вышел на экраны.)

В те годы из уст в уста пересказывалась история о том, что на съемках одной сцены у Фридкина играл священника непрофессиональный актер (но в жизни он был профессиональным священником). И Фридкин никак не мог добиться от актера, чтобы тот делал то, что хотелось режиссеру. Тогда он спросил священника: «Вы мне доверяете?» Священник ответил утвердительно, и тогда Уилли с размаху ударил его по лицу. После этого они тут же пересняли ту самую сцену. Фридкин получил именно то, что хотел. Это та самая сцена, когда отец Дэмиен совершает последние ритуалы у ступеней. Руки священника все еще дрожали.

Талант, как я уже как-то говорил Джеси, на самом деле не прячет себя в каком-нибудь странном и подчас недостойном его месте. Фридкин может быть последним кретином, но никто его не упрекнет в недостатке уникальности видения мира. Каждый раз, когда камера скользит по лестнице, ведущей в детскую комнату, зритель знает, что произойдет что-то новое и ужасное, еще более жуткое, чем прежде.

В ту ночь Джеси спал на кушетке, не выключив свет. Ha следующее утро мы оба, еще не отошедшие от ужасов прошлого вечера, решили с такими фестивалями немного повременить. Знаменитые комедии, фильмы про девчонок-проказниц, Вуди Аллен, «новая волна» — все что угодно, только не ужастики. В «Изгоняющем дьявола» есть такие моменты, когда девочка почти без движения сидит на кровати и очень спокойно говорит мужским голосом. Но при этом у зрителя возникает такое чувство, что он стоит у обрыва, ведущего туда, куда лучше бы не попадать никогда.

ГЛАВА 9

Я ПЕРЕЧИТЫВАЮ НАПИСАННОЕ и чувствую, что возникает впечатление некоторой легкости моего отношения к жизни, как будто меня мало что волновало, кроме фильмов, которые мы смотрели, и размышлений о том, что станется с моим отпрыском. В действительности дело обстояло иначе. Работы у меня к тому времени было немного: иногда писал рецензии на книги, иногда доводил до кондиции документальные фильмы, даже замещать отсутствующих учителей порой приходилось (что, конечно, в некоторой степени меня смущало, но совсем не так, как я опасался раньше — тщеславие мое при этом не страдало).

Я продал лофт в здании бывшей кондитерской фабрики и на вырученные деньги вместе с женой купил викторианский дом на самой границе китайского квартала. Мэгги, наконец, вернулась в свой дом. Как она была счастлива — ведь она целый год там не жила! Но Мэгги по-прежнему считала, что Джеси надо «жить с мужчиной». Я придерживался того же мнения. Так же думала и Тина, которой я был за это благодарен. На семейном празднике в Рождество моя тщедушная тетка с пискляво-скрипучим голосом, которая раньше работала директором школы, сказала мне:

— Не дай себя одурачить. Подростки требуют не меньшего внимания, чем новорожденные. Но это внимание должны им уделять прежде всего отцы.

После этого Джеси переехал к нам с Тиной, прихватив с собой три больших мешка (в такие мешки обычно складывают мусор), полных одежды, и кучу компакт-дисков без коробочек. Он обосновался в голубой спальне на третьем этаже, откуда открывался вид на озеро. Эта комната была лучшей в доме, самой тихой, с прекрасной вентиляцией. Я купил сыну репродукцию с картины Джона Уотерхауса, на которой запечатлены купающиеся в пруду обнаженные девушки, и повесил ее на стену между тремя плакатами: с изображением Эминема (тот сидит с умиротворенным видом парня, который сделал все, что должен был сделать, и выполнил все свои обещания); с изображением Аль Пачино с сигарой («Лицо со шрамом») и с изображением какого-то бандита с чулком на голове, направляющего зрителю в лицо девятимиллиметровый пистолет, и надписью «Скожи превет плахим робятым».

Теперь, когда я пишу эти строки, голубая спальня Джеси всего в нескольких ярдах выше меня. Она уже давно пуста, но одна рубашка сына все еще висит на дверной ручке. Сейчас комната лучше прибрана, компакт-диск с «Чунгкингским экспрессом» лежит на ночном столике рядом с книгами: «Временем перемен» Силверберга (Джеси так и не прочитал этот фантастический роман), «Глитцем» Элмора Леонарда (по крайней мере, эту книгу он не продал), «Казаками» Толстого (моя работа) и последним кулинарным опусом Энтони Бурдена, который Джеси здесь оставил, когда ночевал здесь со своей подружкой. Эти вещи действовали на меня как-то успокаивающе, как будто сын все еще здесь, по крайней мере, здесь еще витает его дух. Мне даже казалось, что в один прекрасный день он вернется обратно.