Что побудило к убийству? Рассказ судебного следователя. Секретное следствие - [5]
— Не ревнива ли Люсеваль?
— Ужасно, — отвечала утвердительно Кардамонова. — Я уверена, что едва ли она могла любить такого человека, как Валериан Константинович, но ревновать — она ревновала его ко всякой женщине.
Я еще сделал Кардамоновой несколько незначительных вопросов и отпустил с миром, смягчив, ради ее искренности, изложение в показании об ее отношениях к Верховскому.
Наступила очередь допроса жены покойника, хозяйки дома. Есть женщины, которые в самых зрелых годах сохраняют в себе прежнюю молодость, свежесть, девичью грациозность манер, мягкость и женственность, невыразимо влекущую к ним. Верховская принадлежала к таким особам. При входе ее я лишился серьезности и холодности юридического чиновника, в которую нередко старался облекаться при производстве следствия, и вместо обычных вопросов я невольно проговорил ей, когда она села в кресло:
— Вы, кажется, не в состоянии сегодня давать показания?
— Да. Но это все равно. Что сегодня, то я должна буду сказать и завтра.
— Чрезвычайно загадочное убийство!
— Несчастный случай! — сказала она, закрыв лицо руками.
— Случай? — возразил я. — Этого быть не может. По всей вероятности, оно совершено, судя по отсутствию всякого похищения, или из ненависти…
— О нет!
— То есть вы хотите сказать, что Валериана Константиновича больше любили, чем ненавидели? Но ревность и ненависть так близки между собою… Как бы то ни было, даю вам слово употребить все меры и усилия, чтоб найти убийцу; внутренний голос говорит мне, что я успею в этом.
Верховская вздрогнула и странно взглянула на меня; потом обвела глазами комнату, как бы желая удостовериться, одни ли мы, и произнесла почти шепотом:
— Ради бога, не делайте этого!
Я был в большом недоумении относительно ее просьбы. Отношения мои к Верховской были самые безукоризненные, святые. Я безгранично любил и уважал эту женщину, как мать, и не смотрел на нее другими глазами. По странной случайности судьба моей матери в молодости была очень похожа на судьбу Антонины Васильевны. Мать моя была тоже дочь провинциального актера, как и Антонина Васильевна, на которой Верховский женился, бравируя предрассудки; но потом, когда жене его, как бывшей актрисе, офицерские жены не стали оказывать должного уважения, он раскаивался в этой женитьбе и винил жену в своих неудачах по службе. Отсюда и явились, как было мне известно, ненормальные между ними отношения. Я лишился матери на втором году своей жизни, следовательно, я почти не помнил даже черт ее лица; но когда я встретился с Верховской в первый раз, то мне почему-то тотчас же пришло в голову, что мать моя была на нее похожа… Я бывал в доме Верховского единственно ради нее, и она относилась ко мне всегда ласково и дружелюбно. Обсуждая многозначительные слова Верховской, которые, конечно, я не думал заносить в протокол, так как они сказаны были ею мне не как судебному следователю, а как хорошему знакомому, я старался дать им какой-нибудь смысл. «По всей вероятности, — рассуждал я, — убийство скорее всего совершено госпожою Люсеваль из ревности, а может быть, другою какою-нибудь женщиною или посторонним мужчиною, предмет любви которого сделался жертвою исканий покойника. Наконец, при всей невероятности последнего предположения, оно, в крайнем случае, может быть дело рук старика камердинера…» Слова же Антонины Васильевны я мог объяснить себе лишь тем обстоятельством, что по какому-нибудь случаю ей известно имя убийцы, но по природной доброте своей она хочет скрыть его, о чем решается просить меня, рассчитывая на мою к ней дружбу и уважение. Но как подозрение мое, согласно сказанному выше, более всего относилось к Люсеваль или к личностям вроде нее, то я и отвечал на просьбу Верховской:
— Подобные люди не заслуживают пощады и того, чтоб вы просили о них. Вы сами перенесли от них много зла и неприятностей.
— О нет! — сказала она с каким-то непонятным для меня одушевлением. — От этого человека, кроме любви и уважения, я не видела ничего другого. Он готов отдать мне всю душу… Боже мой! Боже мой!
Антонина Васильевна опрокинула голову назад, на спинку кресла, и тихо зарыдала, причем почти в беспамятстве сделала такой жест рукою, что с лица свалилась повязка, закрывавшая большую часть правой его стороны, и здесь глазам моим представилась картина, изумившая меня более самих слов Верховской. На закрытой до этого времени части лица ее я увидел несколько значительных сине-багровых подтеков, а один из них ясно обозначил отпечаток подбора от мужского сапога. Я предполагал, что Антонина Васильевна в обмороке, но она приподняла голову и, утирая заплаканные глаза, поспешно подняла повязку, с крайним испугом.
— Кем нанесены вам эти ушибы? — почти шепотом спросил я у ней.
Она не отвечала.
— Убийцей вашего мужа? — продолжал я.
— Нет.
— Кем же?
— Самим покойником… У нас вечером была ссора… Но, ради Господа, скройте все это от суда, в особенности ушибы.
— Это довольно трудно. Впрочем, я постараюсь, если вы непременно скажете имя убийцы. Из некоторых слов ваших я заключаю, что оно вам известно.
— Я никогда не сделаю этого, хотя бы мне угрожали пытки, — отвечала решительно Верховская.
Александр Шкляревский — русский писатель XIX века, «отец» детективного жанра в России. Его детективы были основаны на реальных уголовных делах тогдашнего времени, в чем ему помогло знакомство со знаменитым судьей А. Ф. Кони. Поэтому они очень жизненные и захватывают внимание читателя с первых страниц. В эту книгу вошли повести «Русский Тичборн» и «Секретное следствие». В них рассказывается о загадочных преступлениях, раскрыть которые помог только случай…
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах. Представленные в приложении воспоминания самого Шкляревского и его современников воссоздают колоритный образ этого своеобразного литератора.
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Ева, жена крупного бизнесмена и знаменитого филателиста Сэмми Старлинга, похищена. В обмен на ее возвращение преступники требуют у Старлинга бесценную марку «Черная Шалонская головка» с изображением королевы Виктории. Попытка полиции подсунуть похитителям фальшивую марку завершается трагически – подделка обнаружена, а Ева Старлинг жестоко убита.Расследование дела поручено талантливому детективу Кэти Колла и ее старому другу и учителю Дэвиду Броку. Очень скоро они приходят к неожиданному выводу: аферу с похищением, возможно, задумала сама Ева.Но тогда почему ее убрали?И кто стоит за убийством?..
Что нужно для того, чтобы попасть в список десяти самых опасных преступников Америки? Первое, быть маньяком. И, второе, совершить преступление, о котором заговорят все.Лос-Анджелес, наше время. От подрыва самодельного взрывного устройства гибнет полицейский.Для Кэрол Старки, детектива из отдела по борьбе с терроризмом, поймать и обезвредить преступника не просто служебный долг. В недавнем прошлом она сама стала жертвой такого взрыва, и только чудом ей удалось выжить. Опытный детектив не знает, что в кровавой игре, счет в которой открывает маньяк-убийца, ей предназначена ключевая роль.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
Август Вейссель — австрийский писатель и журналист; в начале XX века работал репортером уголовной хроники, где черпал сюжеты для своих произведений на криминальную тему. Российскому читателю он практически неизвестен, поскольку на русский язык была переведена всего одна его книга, да и та увидела свет почти сто лет назад — в 1913 году. Роман «Зеленый автомобиль», представленный в этом томе, начинается со странного происшествия: из письменного стола высокопоставленного и влиятельного генерала похищены секретные документы.
Господин Лекок – настоящий гений сыска. Славу грозы преступного мира он обрел благодаря тонкому чутью и незаурядной предприимчивости. Талантливому сыщику под силу раскрыть самое запутанное дело. Ради этого Лекок даже готов рискнуть жизнью. Тем более, что ему не привыкать ставить на карту все… Особенно, когда дело касается страшного и загадочного убийства женщины, чье тело было найдено на берегу Сены местными браконьерами…
Получив в наследство от тети прекрасный дом в Форбс-Эбботе. Мэллори Лоусон и его жена Кейт переезжают из Лондона в деревню, где жизнь намного проще и спокойнее. Но так ли это? Несмотря на свое старомодное очарование, Форбс-Эббот совсем не такая дружная община, какой кажется. Мелкие разногласия и ссоры могут закончиться даже убийством. Главный инспектор уголовного розыска Барнеби за долгие годы службы сталкивался со множеством странных дел, но случай с призраком в машине может поставить в тупик даже самого опытного детектива.
Бэджерс-Дрифт — тихая английская деревушка, где жила всеми любимая старушка мисс Эмили Симпсон. Однако мирная прогулка по близлежащему лесу неожиданно стала последней в ее жизни. С точки зрения местного врача смерть мисс Симпсон выглядит вполне естественной, но ее подруга Люси Беллрингер в этом не уверена. Ей удается убедить старшего инспектора Барнеби, поначалу тоже не относившегося всерьез к ее подозрениям, заняться расследованием. Оно-то и раскрывает жизнь в Бэджерс-Дрифт с совершенно неожиданной стороны.