Что нас не убивает - [6]

Федор, несмотря на то, что расстались мы с ним значительно позже, чем с Виталиком, тоже как-то неуловимо изменился. Мне даже казалось, что он стал вышел ростом. А уж уверенности в себе у него точно прибавилось.

– Как ты выжил? – спросил Федор. – Мы нашли там всякое… и ногу.

– Я не выжил, – сказал я. – Я восстал из мертвых.

– Ну, прямо как я в первый заход, – сказал Виталик. – Только я был одет куда более стильно.

– Черт побери, Холмс, – сказал Федор. – Но как?

– Элементарно, Ватсон, – сказал я. – Помнишь тот артефакт, за которым охотился Элронд?

– Ты его с Отца снял, – вспомнил Виталик. Интересно, как много он помнит в принципе? – В смысле, не со своего отца, а с вождя орков. Здоровенный такой мужик был, опасный, и дрался отчаянно. Сейчас таких уже не делают.

Ну да, конечно, подумал я.

Не делают, как же. Это он тебе тогда, на нижних уровнях казался здоровенным, опасным и отчаянным, а сейчас ты бы его одним тычком завалить бы смог, отчего тебя ностальгия и пробирает.

Люди не стали меньше, мир не стал меньше, а только кажется таким, потому что мы – выросли.

– В общем, оказалось, что эта штука дает тебе еще одну попытку, – сказал я.

– Как Амулет Воскрешения? – уточнил Федор.

– Как Амулет Воскрешения, – согласился я. – Только круче, потому что у него стопроцентный шанс срабатывания.

– Офигительно крутая штука, – сказал Виталик. – Но должен же у нее быть какой-то подвох.

– Это расовый артефакт, – сказал я. – Работает только для Архитекторов.

– Я думал, для богов респаун не предусмотрен, – сказал Федор.

– Я тоже, но выяснилось, что у Архитекторов есть по этому поводу свое мнение, – сказал я. – И, в общем-то, все, что мы знаем о Магистре, вполне укладывается в их понятие «честной игры».

– Своим – чудодейственные артефакты, всем остальным – правила, – сказал Виталик. – Да, на Магистра это очень похоже.

– Сколько раз нужно подтянуться девятикласснику, чтобы получить хотя бы тройку? – спросил Федор.

Я посмотрел на него.

– Оскорбительное и обидное для меня недоверие.

– Кристоф, наш маленький покойный друг, уже однажды пытался выдать себя за тебя, – объяснил Федор. – В результате чего изрядно попортил Кевину интерьер дворца и слегка проредил его черную гвардию.

– Понимаю, – сказал я. – Но наш маленький покойный друг таки покойный.

– Ну, может быть, теперь кто-то другой выдает себя за тебя, – железно аргументировал Федор.

– Например, кто?

– Понятия не имею, – сказал он. – Система велика и полна ужасов.

– Шесть раз, – сказал я. – Но на самом деле, тройки я ставил всем, кто мог хотя бы зацепиться за перекладину.

– Мне б таких учителей, – пробормотал Сумкин. – А стометровку за сколько надо было пробежать?

– Остановись, Федор, – сказал Виталик. – Это наш физрук, я вижу.

– Точно?

– Точно.

– Ну, ладно, – сдался Федор. – Так где ты был, Чапай? Как это вообще произошло?

– Я умер, отбросив ногу, – сказал я. – А потом я воскрес с одним процентом здоровья, после чего артефакт перенес меня в безопасное место.

– То есть, ты воскрес в той пещере? В Подземелье Зеленых Гоблинов?

– Именно.

– А почему ты не мог воскреснуть сразу в безопасном месте?

– Не то, чтобы меня кто-то об этом спрашивал, – сказал я.

– И что это за безопасное место такое?

– Волшебный лес, – сказал я. – Где я медленно и мучительно регенерировал, а за мной ухаживали дриады.

– Дриады?

– Дриады.

– Небось, еще и обнаженные?

– По большей части.

– Врать ты, Чапай, никогда не умел.

Я пожал плечами.

– Хочешь – верь, хочешь – нет.

– Тут все равно какая-то несостыковочка, – сказал Федор. – Если артефакт полезен только для Архитекторов, какого черта за ним гонялся Элронд? Он ведь не Архитектор. Он даже не игрок. На кой ему эта штука сдалась?

– Внутри артефакта был новый запас наноботов Изначального мира, – сказал я. – Которые и обеспечили мое полное восстановление, и даже Клаву мне… подлатали. Полагаю, именно за ними он и охотился. Представь, что бы он мог творить, если бы у него получилось сделать своего нового аватара из этих штук?

– Ну да, – сказал Федор. – Я помню, что мог творить ты, когда был сделан преимущественно из этих штук, и если помножить эти воспоминания на безумие Элронда, то результат будет совсем печальный.

– Что ж, теперь понятно, почему у этой хреновины свойства не читались, – сказал Виталик. – И почему Элронд так хотел, чтобы ты отдал ему этот артефакт без драки.

– Да, многое стало понятно, – сказал я. – Смерть прочищает мозги, позволяет взглянуть на старые вещи под новым углом, и обнаружить неведомое в том, что ты считал хорошо изученным и давно знакомым.

– Это ты сейчас о чем? – насторожился Федор.

– Это я сейчас размышляю вообще, – сказал я.

– И кстати о том, что многое стало понятным, – сказал Федор. – Нам, например, стало понятно, что вызывает постоянный откат Земли.

– А, ну да, – сказал я и посмотрел на Виталика. – Сын или дочь?

– Сын, – сказал Виталик. – Вадим. Шестнадцать лет.

– Где он сейчас?

– В Ленинграде, – сказал Виталик. – С ним мои бойцы и дед Егор.

– Значит, Игра уже началась, – сказал физрук. – Но почему так быстро?

– Это Магистр, – сказал Федор. – У него Маховик, и он ускорил время для отдельно взятой локации.