Что мой сын должен знать об устройстве этого мира - [6]
Но сегодня я уж и не знаю, что думать. Иногда ты хлопаешь так демонстративно, что это трудно истолковать иначе чем, э-э… сарказм.
Например, когда я тебя кормлю. Я подхожу к этому делу с максимумом изобретательности. Ложка у меня – это самолет. Когда она приземляется тебе в рот, ты смотришь на меня с таким скепсисом и глотаешь с таким выражением лица, какое бывает у твоей мамы, когда я играю на гитаре (она-то считает, что я только делаю вид). А потом хлопаешь в ладоши.
Недолго. Без энтузиазма. Три-четыре хлопка, и все.
Медленно-медленно и беззвучно.
И тут уж нельзя не понять, что ты имеешь в виду. «Ну ты даешь, придурок. Надо же, не промахнулся мимо моего рта! Что, снова будешь пытаться?»
Признаться, это несколько подрывает мою уверенность в себе.
Когда тебя кормит мама, кухня после этого выглядит как на рекламе моющего средства. После моего кормления она напоминает картинку из Doom-3. От меня что-то скрывают, черт подери.
Что ты должен знать о футболе
Значит, так. Я не утверждаю, что ты обязан играть в футбол. Конечно, нет. Я не из тех папаш, которые давят на детей, стоят на трибунах, орут и болеют за своих чад.
Я к тому, что в футбол проще играть, чем не играть. Огребешь меньше дерьма, вот и все.
Вообще-то я заметил, что пока эта тема тебя не то чтобы очень интересует. На самом деле тебе, похоже, больше нравится танцевать. Судя по тому, что мы, очевидно, расходимся во мнениях насчет того, бросил я мячик тебе или в тебя. А стоит маме включить музыку, ты начинаешь притопывать ногами – ни дать ни взять развеселый мишка Гамми с этикетки микстуры.
Это не то чтобы плохо. Вовсе нет. Конечно, ты имеешь право танцевать, если хочется.
Я к тому, что у пацана, который играет в футбол, сложностей в жизни гораздо меньше. К тому, что я боюсь, как бы ты не оказался в одиночестве. Только и всего.
Строго говоря, в футбол даже не обязательно играть, окей? Достаточно его смотреть. Просто чтобы быть в компании. Чувствовать, что ты в ней свой.
Это не значит, что заниматься другими вещами плохо. Танцами там. Или еще чем-нибудь. Я просто хочу защитить тебя от ужасного чувства, что ты чужой. Оно никому не приносит радости. Ты удивишься, но это, может быть, главное, что тебе надо знать о любви.
О том, как важно ощущать себя частью чего-то большего. Не превратиться в изгоя.
Сам я очень люблю футбол. Правда люблю. За все то, что он мне дал, – а это намного больше, чем я когда-нибудь смогу отдать ему взамен. От души желаю тебе того же. Всего, что есть, чем был, чем может и должен быть футбол и чем он станет для тебя и только для тебя.
Я желаю тебе пережить этот волшебный опыт – найти свою команду. Ради преданности ей и ради бунта. Ради ее истории и ради ее географии. Ради того, чтобы слиться с группой и чтобы выделиться из группы. Ради хавбека с прикольным именем. Наконец, ради того, чтобы испытать большую и чистую любовь.
Или хотя бы ради красивой футболки – гораздо красивее, чем у других клубов.
Эта футболка будет с тобой всю жизнь. Дольше, чем многие из людей. Она станет твоей суперспособностью. Тебе встретится немало тех, кому этого не понять, но, куда бы ни занесла тебя судьба, эта футболка каждую неделю будет дарить тебе 90 минут забвения. И ты убедишься, что иногда эта суперспособность – самая суперская.
Я вовсе не утверждаю, что танцы чем-то хуже.
Или верховая езда, или синхронное плаванье, или что-то еще, чем ты захочешь заняться. Ни в коем случае. Я не из тех папаш, которые… Короче, ты понял. Занимайся чем хочешь. Может, спорт тебе вообще по барабану. Да хоть в гольф играй! И это тоже окей!
Я не буду в претензии.
Я боюсь другого… Боюсь, чтобы ты не остался за бортом.
Поэтому, если позволишь, давай я лучше расскажу, что футбол дал лично мне.
Я ведь не просто собираюсь таскать тебя на матчи и объяснять, что происходит на поле. Знакомить с правилами и стратегическими тонкостями. Например, что не стоит вскакивать с места за пять минут до начала перерыва, чтобы успеть без очереди купить хот-дог. Гораздо удобнее сделать это за пять минут до конца перерыва, когда остальные болельщики уже пробираются назад. (И попросить, чтобы жареный лук положили в самый низ, прямо на хлеб, иначе, когда твоя команда забьет гол, есть риск, что вся эта хренова трибуна покроется рельефным узором. Просто личный опыт!)
Потому что есть и кое-что другое. Например, волшебная сказка о том, как последние становятся первыми, пусть и на один-единственный день, – и эту сказку мне рассказал футбол. Еще он рассказал мне о том, что такое последний шанс. О том, что главный матч всегда еще впереди. Что каждая неделя кончается воскресеньем. Что тебе всегда есть к чему стремиться.
Что независимо от твоих возможностей исходный счет на табло всегда 0:0.
Когда ты вырастешь, тебя часто будут спрашивать про твою первую любовь. Так вот, моя первая любовь – это футбол. Но ты, возможно, не намерен влюбляться в бизнес-проект, в рамках которого двадцать два миллионера с татуированными подмышками и прическами на таком крепком геле, что из него впору делать бронежилеты, кружат по газону, а оказавшись в одном часовом поясе с линией ворот противника, падают, точно подстреленные в поясницу иглой со снотворным.
