Что мое, что твое - [17]

Теперь, когда Рэй был неизвестно где и не мог помочь советом, оставалось только следовать единственному плану, а именно переселить Джи к себе в комнату и сдать его крохотную комнатушку. Джейд села за стол на кухне и составила объявление. Много она не получит, но всяко лучше, чем ничего. Насколько велика вероятность, что она найдет кого-то, кого не страшно пустить в дом, например женщину?

Дописав, она с усилием поднялась к плите и сварила какао из двух пыльных пакетиков, которые нашла в буфете. Подрумянила хлеб в духовке, намазала маслом два оставшихся куска и положила Джи тот, что побольше. Потом пошла к нему в комнату и включила свет.

— Подъем, — сказала она. Через несколько минут он с мрачным видом выполз на кухню в пижаме.

— Мамочка, еще слишком рано.

— У нас сегодня много дел. — Она показала ему на тост и какао.

Это был приказ, и Джи опустился на стул, потер глаза и стал грызть корку.

На вид у Джи все было нормально, даже нормальнее, чем она ожидала. Иногда он зависал, слишком долго не реагировал на вопрос, но его надо было только немножко встряхнуть, чтобы он очнулся. Он ходил в школу, делал уроки, смотрел мультики и сидел с раскрасками на кухне. Пока он продолжал заниматься с социальной работницей, но насколько она знала, он и там почти не плакал. Он был тем же Джи, разве что немного пришибленным, но с ней он всегда был такой: робкий, серьезный. Он привык беречь задор и ласки для Рэя. По-настоящему изменилось одно — Джи задавал ей много вопросов, и она подозревала, что он совсем не понимает, что произошло. Он так говорил, как будто есть небольшая вероятность, что Рэй вернется. «Когда наступит лето, кто меня поведет переходить вброд ручей?» — спрашивал он, как будто она ответит: папа. Или «Кто научит меня играть в баскетбол?», или «Кто теперь будет мне делать бутерброды с ростбифом?» От каждого вопроса можно было сломаться. Но она все равно отвечала. А что ей оставалось?

Джейд вдруг поняла, что у нее нет аппетита. Она переложила свой тост на тарелку Джи.

— Что скажешь, если мы заведем соседа?

— Другого мальчика?

— Нет, какую-нибудь симпатичную тетеньку. Чтобы с ней было весело завтракать?

— Чужую?

— Чужие люди бывают хорошие, — сказал она. — А некоторые даже лучше родни.

— Но я не хочу жить с чужой тетенькой.

Джейд не дала ему договорить и шикнула. Она знала, с кем он хочет жить, и не вынесла бы, если бы он сказал это вслух.

— Доедай тост, — сказала она, и он не стал спорить, доел и встал, чтобы положить тарелку в раковину. Порой она удивлялась, как у нее мог родиться такой покладистый ребенок. Джейд развернула его к себе за плечи и строго посмотрела ему в глаза:

— Ты же знаешь, что я тебя люблю, малыш?

И едва открыв рот, сразу поняла, как это неправильно прозвучало. Это должно было быть утверждение, а не вопрос. Джи кивнул и промычал «угу», а потом ускользнул к себе в комнату одеваться. Надо было просто сказать ему: «Джи, я люблю тебя, люблю, люблю».

Когда они развесили все объявления, было десять тридцать, и Джейд поехала в «Суперфайн», где их бесплатно накормят завтраком, а она сможет поговорить с Линетт.

Кафе оказалось закрыто, рольставни опущены, решетка заперта. Хризантемы в ящиках на окнах пожухли и завяли. У Джейд в машине была бутылка воды. Она смочила землю, но этого было мало.

— Принесем еще воды, мамочка?

Джейд покачала головой.

— Теперь уже поздно.

— Они умерли?

Она кивнула.

— И уже не вырастут обратно?

— Нет, они уже не смогут вырасти, малыш.

Она наблюдала, как он пытается понять, что это значит. Она положила руку ему на плечо, и вдруг ее накрыло запахом гниющих цветов и сырой земли. Прямо перед кафе ее скрючило пополам и вырвало.

Джи похлопал ее по спине.

— Мамочка, мамочка, — приговаривал он, и она огрызнулась.

— Да блин, хватит стучать мне по спине!

Глаза у него расширились, и лицо исказилось страхом. Она одернулась, утерла рот рукавом и взяла его за подбородок.

— Пойдем, — сказала она. — Надо найти мисс Линетт.

Дорогу к дому Линетт она знала на память. Ее кирпичный таунхаус с белыми окнами с двух сторон зажимали такие же здания. Перед домом был небольшой садик с сиренью. Цветы уже опали, и вся парковка и тротуар были устланы лепестками, размокшими от дождя. Джи шел впереди. Джейд дважды его окликнула, прежде чем он обернулся и взял ее за руку. Он сделал это только из послушания, как будто ему, как и ей, казалось странным идти за руку.

У дверей Джейд осмотрела себя и его, чтобы проверить, нормально ли они выглядят. У Линетт были странные представления о том, как люди должны одеваться. На Джейд была черная водолазка, юбка и ботинки на высокой шнуровке, а на Джи — шерстяной свитер из секонд-хенда, кроссовки и джинсы. Глаза у него покраснели, но выглядел он опрятно. Придраться старухе будет не к чему.

— Мой маленький друг! — сказала Линетт, распахнув дверь. Джи потянулся к ней, и та подхватила его на бедро. — Ты, наверное, замерз. На улице без куртки? Без пальто? О чем только думала твоя мама?

Джейд еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и вошла за ними в дом.

В гостиной было темно: на окнах висели бархатные шторы. На полу у Линетт лежал противный ковер, вонявший пылью и спертым воздухом, как в автомобиле. На фанерном журнальном столике стояло несколько фарфоровых фигурок — белый ягненок, двое детей, склонившиеся над колодцем. Линетт усадила Джи и Джейд на диван и пошла ставить чай.