Что мое, что твое - [18]

Они застали Линетт в мятом домашнем голубом платье, со съехавшим набок пучком. Лицо у нее было круглое, опухшее, ненакрашенное, губы бледные. Она вернулась с подносом, на котором звенели чашки и тарелка песочных печений. Джи сказал спасибо и принялся есть.

— Не надо было ничего, — сказала Джейд. — Я не хотела приходить с пустыми руками.

— Но пришла, — улыбнулась Линетт, поднеся ко рту фарфоровую чашку и глядя поверх нее, прищурившись.

Золотой ободок на чашке, голубые розы на блюдце. Джейд представила, что Линетт пользовалась этим сервизом, когда ее муж был жив, и что все вещи Линетт — это только останки прежней жизни. Он умер от инсульта, когда стоял в очереди в банк.

— Любуешься моим фарфором? — спросила Линетт. — Этот достался мне от бабушки. Она тут жила, представляешь? Еще в те времена, когда всем районом владели черные, целый город внутри города. Когда через него еще не провели трассу. Слышала про это? Небось в школе на истории такое не проходили.

Джейд не любила, когда пожилые женщины разговаривали с ней так, будто она их ребенок, будто раз они старые, то имеют право воспитывать кого угодно. Ей трудно было сдержаться, когда с ней вот так по-матерински снисходительно разговаривали. Они как будто хотели сказать: «Это же ради твоей пользы», но звучало больше как «От тебя никакой пользы».

В груди у Джейд что-то задрожало, и она ощутила, как усталость разливается откуда-то из-за глаз по всему телу. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, потому что надо было больше съесть утром, но ее тошнило от одной мысли о еде.

— Мамочка, что с тобой? Ты опять стошнишь?

Линетт поперхнулась кофе.

— Все нормально, — сказала Джейд. — Просто у меня странное чувство с тех пор.

— Странное — это как?

Джейд попыталась объяснить:

— Иногда после смены я иду к машине, и мне кажется, что я вне своего тела. Как будто я не здесь, как будто — раз — и я просто провалюсь под землю.

Линетт внимательно смотрела на нее, сжимая и разжимая руки.

— Джи, пойди-ка во двор поиграй. Туда иногда приходит большой кот, он любит валяться на солнце. Пойди найди его.

Джи сделал последний глоток чая и вышел через заднюю дверь.

— Нельзя такое при нем говорить, — сказала Линетт. — У него теперь никого, кроме тебя, придется тебе научиться служить ему опорой.

Джейд это задело. Она пыталась открыться Линетт, поделиться с ней чем-то настоящим.

— Знаете, Джи у меня был и до Рэя, и я его сама растила.

— Ты его растила так, как тебя вырастили. Следила, чтобы был живой, но даже не смотрела на него толком.

— Ой, Линетт, перестаньте.

— Рэй рассказывал мне, сколько раз Джи пропускал школу, потому что ты спала после пьянки. Надеюсь, тебе хотя бы стыдно.

— Стыдно? Нет, это не по моей части, — сказала Джейд и решила, что более подходящего момента не будет и нет смысла умасливать Линетт. — Я пришла попросить у вас в долг.

Линетт сплела пальцы и покачала головой.

— Я закрыла «Суперфайн». С тех пор как опубликовали репортаж, мне стали звонить. Делать заказы. Предлагать кейтеринг. Но никто не поможет мне выполнять заказы. Без Рэя мне не справиться.

— Мне нужно каких-нибудь двадцать долларов. Просто переждать до следующей зарплаты.

— Знаешь, я ведь тебя с похорон не видела. Ты ни разу меня не проведала.

— Не помню, чтобы мы ходили друг к другу в гости.

— Мне тоже нелегко, — продолжала Линетт. — Сперва я потеряла Билли. Теперь Рэя. Умирать плохо, но иногда я думаю, что тем, кто остается, хуже.

Джейд не могла согласиться. Она бы что угодно сделала, чтобы вернуть Рэя, — что угодно, только не умирать самой. Она точно знала, что хочет жить. И для сына своего хотела только этого.

Линетт вздохнула и поднялась с дивана. Она казалась шире, чем на похоронах. Вернулась она со своей мандариновой кожаной сумкой. Покопалась в ней и протянула Джейд двадцать долларов.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, — сказала Линетт. — И как не отношусь. У меня нет секретов.

— Не уверена, что знаю, — сказала Джейд, — но это наверняка взаимно.

Она сунула банкноту в кошелек.

Линетт откинулась на спинку дивана, как будто она слишком устала, чтобы мериться силами с Джейд.

— Рэй мне был почти как сын. Я не дам вам голодать, особенно Джи.

— Спасибо за честность, — сказала Джейд.

Она пошла к задней двери, чтобы позвать сына.

— Подожди, — сказала Линетт. Она встала, охнула, и положила тяжелую руку Джейд на плечо. — Я просто не знаю, на ком выместить гнев. И вымещаю на тебе. Это неправильно. — Линетт посмотрела на нее с мольбой. Ее голос стал мягче. — Я знаю, что вы с Рэем думали завести еще одного ребенка.

Джейд высвободила руку. Ей не хотелось говорить об этих моментах, о которых Линетт ничего не могла знать, как Рэй шептал ей на ухо, когда они занимались любовью: «Зайка, представь, видишь ее — нашу девочку?»

— Ты изменилась, — сказала Линетт. — Не могу объяснить. Что-то изменилось во взгляде, в том, как ты двигаешься, в руках и ногах. Я заметила, когда ты вошла в дом. И Джи сказал, что утром тебя вырвало.

— Он умер шесть недель назад. Это слишком долго. Я бы уже знала.

— У тебя были месячные?

— Говорят, горе на все влияет. Может, это просто стресс — я не задумывалась об этом. Это невозможно.