Что гложет Гилберта Грейпа? - [20]
12
С утра я на работе; описываю, как Арни провел время в луна-парке. Мистер Лэмсон хохочет до слез.
— Братишка твой — до чего же… славный ребенок, — заключает он.
Когда я подметаю проход номер четыре, из-за угла появляется миссис Бетти Карвер с коробкой тростникового сахара:
— Гилберт?
— Да, миссис Карвер, я знаю, миссис Карвер. Уже перезаписался на сегодня, на четырнадцать часов!
Стараюсь говорить погромче: мистер Лэмсон, как пить дать, прислушивается. С недоуменным видом он подходит вслед за ней.
— Я не явился в назначенное время… виноват… сегодня исправлюсь. Мне очень стыдно, миссис Карвер!
Она сует мне под нос коробку сахара:
— Сколько?
— Что-что?
— На упаковке ценника нет. Сколько стоит?
— А, понял.
Мистер Лэмсон тут как тут:
— Не иначе как отклеился: Гилберт не имеет привычки пропускать товар.
— Я пришла не скандалить и не порицать, — цедит она. — Я пришла за сахаром, вот и все.
Мистер Лэмсон забирает у покупательницы сахар и сопровождает ее до кассы, чтобы при ней уточнить цену. В дверях она оглядывается в мою сторону, но я отрицательно качаю головой.
— Не сомневайтесь, босс, в обед я все улажу.
— Конечно, сынок.
— В среду я оплошал, сэр, и теперь все идет наперекосяк.
— Такая жизнь.
Выхожу на обед. Часы на фасаде Эндорского сберегательно-кредитного банка, мигая, показывают время: 13:55, затем температуру: 36 градусов, затем уже 13:56. На подъезде к страховой компании вижу авто мистера Карвера. Но не останавливаюсь, а еду дальше — сперва по Элм-стрит, а там еще пару миль до южной границы города. У Гончарного моста сворачиваю налево, у почтового ящика с табличкой — направо, и все это в рекордное время. Оказываюсь на подъездной дорожке, ведущей к двухэтажному фермерскому дому с зелеными ставнями. Кирпичный гараж разевает свою пасть, готовясь проглотить и меня, и мой пикап. Заезжаю внутрь. Пальцами (за неимением расчески) кое-как приглаживаю волосы. Она следит за мной с бокового крыльца: симпатяшка, в руках держит пульт от гаражных дверей. Нажимает на кнопку, и дверь начинает опускаться. Еле успеваю выползти на карачках.
— Да все у тебя в порядке с волосами, — говорит она, разворачиваясь перед входом.
Я улыбаюсь, а в голове крутится: «Опять двадцать пять». Шмыгаем через порог. Все эти предосторожности сейчас кажутся нелепыми, но давнею порой, когда все начиналось, только так и можно было. Я думал, что с переездом Карверов в загородный дом нужда в такой строгой секретности отпадет. Но миссис Бетти Карвер уважает традиции, а у нас, к сожалению, традиция сложилась именно такая.
Одета она по-домашнему. Прическа — будто специально взлохмачена. На губах ярко-красная помада. Благоухает дорогим мылом, зубки блестящие, ослепительно-белые. Имя, которое она носит, ни разу ей не подходит. Ну, она не виновата, что родилась в ту пору, когда девочек называли Вандами, Дотти и Бетти. Ей бы подошло Ванесса или Паулина.
— У вас, — говорю, — на пальцах тесто и не только.
— Я печенье поставила.
Внимательно разглядев руки, она вытирает их цветастым полотенцем. Достает таймер, устанавливает на восемнадцать минут.
— Неужели печенье должно так долго стоять?
— Стоять должно не печенье. Ты это прекрасно знаешь.
— Знаю, знаю. Но восемнадцать минут — как-то нестандартно, вы не находите?
— Мне нравятся нестандартные отрезки времени.
Миссис Бетти Карвер распалилась, как никогда. У нас с ней давненько не было… мм… как бы это сказать… того, чем мы собираемся здесь заняться.
— Какое вы печете?
— Овсяное.
— Так-так, — говорю.
Понятно, зачем она в среду брала овсянку «Квакер», а сегодня утром — коричневый сахар.
— Я сегодня показала себя хорошей актрисулькой, правда? И в среду не хуже. Убедительно сыграла. Они ничего не заподозрили. Да и кто бы нас заподозрил? Никто.
Напоминаю ей, что приглашать надо заранее.
— Договоренность была на среду. В среду я тебя и ждала.
Таймер тикает.
Начинаю говорить: «Ну хорошо, сейчас-то я здесь, правда же?» — но Бетти, по которой никогда не скажешь, что зовут ее Бетти Карвер, что она приходится женой единственному оставшемуся в Эндоре страховщику и матерью двум паршивцам, Тодду и Дагу, зажимает мне рот уже чистыми, пахнущими мылом ладонями. Беседы в наши планы не входят.
Она указывает на листок бумаги, лежащий на столешнице. Пока я набираю записанный номер, она отщелкивает заколку-пряжку, чтобы распустить волосы. Расстегивает блузу. Сбрасывает. Задирает на мне футболку и чмокает в грудину, оставляя красный отпечаток, похожий на шрам.
— Мне нужно сделать один звонок, — напоминаю ей в надежде, что она хотя бы даст мне завершить дело.
Расстегивает на мне джинсы. Целует в живот; язык скользит ниже. Не иначе как я ошибся номером. Разъединяюсь; она хихикает. Набираю заново; тут она спускает с меня трусы.
— Сигнал, — говорю, — пошел.
Но остановить миссис Бетти Карвер не так-то просто.
Она берет меня в руку. Потом в рот.
— Страховая компания «Карвер», добрый день.
— Мелани, да… ох… это Гилберт Грейп… ровно на два часа, помню… Я слегка опаздываю… меня тут задержали…
У миссис Бетти Карвер губы двигаются мягко и медленно.
— Так я и знала, Гилберт. — Мелани исходит желчью, я прямо слышу. — Ну, когда прикажешь мистеру Карверу тебя ожидать?
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!