Чти веру свою - [8]

Дальше: живет тот старичок где-то возле Кошары или в самой Кошаре. Слыхали о таком хуторе, затерянном среди леса. Слыхали, что там еще до коллективизации жил с семьей один человек. То ли беглый неизвестно с каких времен, то ли хозяин-единоличник.

Имел тот человек неплохой клин пашни да сенокосные угодья. Держал много овец, построил большую кошару. Отсюда и — хутор Кошара.

Ефим говорил, когда женщины сетовали, что в лесу возле Гуды мало черники, да и та мелкая, он знает места, где когда-то ее было черным-черно. За Кошарой. Правда, хутор очень далеко отсюда. Затерян в густых лесах, среди непроходимых болот. Но там есть возвышенность, и хутор на ней, как неприступная крепость. Недалеко течет Дубосна, их, гуднянцев, река...

Еще говорил Ефим, коль место неприступное, так и сейчас там должно быть много ягод — куда они денутся. А что возле Гуды изводится ягодник, так неудивительно: в войну лес вона как пылал!.. А ягоднику, чтобы возродиться, нужны годы да годы.

Далее Ефим сказывал, что к хутору, коль не знаешь как, не доберешься. От шоссе, если идти-ехать со стороны Гуды, дорога к нему вправо. А до доро­ги верст тридцать. Какое-то время дорога идет по твердому, изрядно петляя по лесу. Там можно смело ехать по ней на телеге. Но километра через три-четыре дорога постепенно начинает спускаться в низину, густо поросшую лозняком.

Вскоре сужается, превращается в тропинку, по которой вообще трудно идти: грязь, лужи. И скоро воткнешься в болото, с краю поросшее багульником, голубикой. Ягоды, как желуди. Словом, там ягодное царство.

Дальше мох, все в кочках, трясина... И ягода есть на болоте, но оно какое- то гнилое, повсеместно усохшая сосна, попадается мелкий березняк. Загадка: деревья растут, но стоит им только более-менее вытянуться — как вянут.

Птиц там не слышно, стороной облетают они те места. Но от мошкары, комарья, овода спасу нет. А на кочках, на солнце — гадюки. Ужас! Перекре­стись да прочь оттуда!

Если не знаешь хода через болото, не лезь туда, засосет трясина и — поминай как звали. А хозяин там с закрытыми глазами пройдет. Когда-то еще его отец через болото проложил к хутору потайной путь, и тайна его никому не известна. А вот как с другой стороны, от реки добраться до хутора, Ефим знает. Он и сегодня прошел бы там без особого труда: хозяин раскрыл ему тайну, не раз вместе ходили.

Говорил Ефим женщинам, что мог бы по реке на лодке завезти их туда по ягоды. Но чтобы добраться до хутора, нужно потратить день, день соби­рать и день назад. А потом, переночевав дома, надо ехать в город. Ягода за это время скиснет, ее не продашь. Нет, не с руки туда плыть.

Соглашались, оно так... Но интересовались, как он туда попал. Оказыва­ется, случайно и неслучайно: хозяину как-то понадобился работник. А Ефим тогда в городе при базаре состоял грузчиком, разгружал мужикам телеги с зерном, мешки носил, куда укажут.

Молод был, здоров, забросит мешок на плечи и несет будто играючи. Люди удивлялись: силен!

Однажды его и увидел хозяин хутора. Присмотрелся, подошел да гово­рит: «Пошли ко мне лес корчевать. Хорошо платить буду. И стол мой».

Согласился Ефим. В городе что? Своего угла нет. И работа — сегодня есть, завтра нет...

Посадил его хозяин в лодку, приплыли они по Дубосне против течения к тому месту, где за старицей, за болотом, за гривой темного леса стоял его хутор, да и говорит: «Здесь у меня свой ход к моему стойбищу, коль при­вез тебя, покажу. Но не хочу, чтобы кто чужой о нем знал, жизнь такова, что иного человека пуще лютого зверя берегись. А ты, вижу, парень не из злобных. Мы с тобой, может быть, даже в дружбе сойдемся. Мало ли что бывает, ты мне поможешь, я, случись что, — тебя выручу. А как же? Так издревле добрый люд промеж собой жил, поэтому и не вывелся он, сколько ни истребляли и чужаки, и свои. Так мне отец сказывал, когда я еще маль­чишкой был и мы бежали сюда, когда там, где жили, все наше порушили люди иной веры».

И повел тайным путем к хутору. А там у него — хозяйка да маленькие дети, тогда их еще двое было, мальчик и девочка.

Хозяйство он держал большое, крепкое оно у него было. Но пашни на то время — маловато, вот и отвоевывал у леса.

Так вот, от реки, через старицу, в болото тянулась узкая, поросшая травой коса. Местами она была специально порушена хозяином. Там, где порушена, в трясине припрятаны плахи, но на шаг в стороне. Человек идет по косе, а она вдруг кончается — поворачивай!.. А ты, если знаешь, жердью ткни в одну сто­рону, в другую — нащупаешь твердь. Вот и ступай на нее.

Тропа узкая, двоим не разминуться. Сперва, как живность на хутор пере­правлял, была шире. Потом хозяин за ненадобностью убрал несколько плах, сузил дорогу.

По косе, по этим плахам, лежащим в болоте, нужно подняться на взгорок, он недалеко от хутора. Подойдешь к нему — и справа межою ступай этак с полверсты. А там — не порушенный человеком бор. А где бор, там и чер­ничник. И местами разливы вереска. Вот тебе и ягода, вот тебе и гриб. Ягода боровая — твердая, крупная, налитая соком — сахар. Известно, вызревшая на сухом — это же не болотная, кислая. И белый гриб по вереску...