ЧП в вагоне 7270 - [8]

Однако сразу потерял его, спросив:

— Говорили о чем-нибудь?

Ольшонок огладил ворс мохнатой шапки.

— Говорить?! О чем?!

Одновременно исчезла и надобность во внутреннем денисовском диалоге.

— Что делал Косов?

— Раскладывал посылки по «группам».

— Их не успели разложить?

— Я не стал интересоваться! — Ольшонок снова поискал сигареты. — Косов не новичок!

— Что вы делали?

— Сидел у телека. Сначала фильм показывали. Про марала и русскую лайку. Потом ЦСКА — «Спартак»! ЦСКА — чемпион, а «Спартак» выигрывает! Тут я вообще не отходил от экрана…

«Начальнику вагона все-таки удалось укрыть свою тайну…» — вынужден был констатировать Денисов.

— Когда включили телевизор?

— Не могу сказать. У вас программа передач есть? Тогда можно было бы определить точно… — Ольшонок чувствовал себя уверенней. В первую очередь это отразилось на ответах — они становились все свободнее, обстоятельнее. Денисов, видимо, удалялся от критической точки. — Могу сказать про каждую шайбу… Вплоть до вашего прихода в вагон! Кто забил, когда, с чьей подачи.

Денисов задумался.

— Кроме вас, кто-нибудь смотрел матч?

— Я один. Включил звук на полную мощность, — < Денисов знал, что Ольшонок не преминет сообщить эту деталь, — и смотрел. И ничего не слышал. Пока в вагон не застучали…

Ольшонок вздохнул как всадник, успешно миновавший все возможные препятствия на дистанции и благополучно достигший финиша. Он даже позволил себе взглянуть в сторону, на поддерживавшую арочный свод колонну: «Зачем? Как попала сюда?»

— Вагон убирали? — спросил Денисов.

— Сегодня? — Ольшонок посмотрел удивленно. — Нет… — Он покачал головой. — У нас как? Сдадим почту, потом уборка.

Удивление не было наигранным, Денисов поздравил себя. Это был его маленький успех. Ольшонок не понял, почему инспектор интересуется уборкой, а главное: раскрученные бумажки в углу «кухонного узла» и признаки поисков внутри вагона — с уборкой не связаны.

— Чем объяснить, что кладовая, в которой обнаружили Косова, была закрыта снаружи?

Вопрос застал начальника вагона врасплох.

— Не знаю. Может, закрылся?

—. Кладовую изнутри можно закрыть только с помощью ключа?! А Косов оставил ключи в купе.

— Кто-нибудь проходил мимо — закрыл машинально?

— И выключил свет?!

— Свет включается не из тамбура — из купе проводницы!

Их прервал телефонный звонок.

Снизу, из дежурного помещения, звонил Сабодаш:

— Начальник почтового вагона у тебя?

— Здесь.

— Приехал следователь. — Денисов понял, что речь идет о следователе отдела, которого вызвали из дома. — Хочет поговорить с. Ольшонком.

В коридоре послышались, шаги.

— Я направил к тебе человека, — Антон спешил, на пульте оперативной связи в дежурке некоторое время слышался прерывистый зуммер. — Он все объяснит.

Дверь в кабинет открылась. Человек в ушанке, ватных брюках и телогрейке стоял на пороге.

— Можно? Я с ситценабивной фабрики. Вы интересуетесь, кто слышал крик из вагона…

Денисов кивнул.

— Я слышал. Сидорчук моя фамилия. Но я не могу быть у вас долго. — Он говорил сбивчиво. — Я работаю составителем поездов. Мне нельзя надолго отлучаться. Могу все рассказать на месте…

Денисов поднялся.

— Мне подождать? — спросил Ольшонок.

— Вас хочет видеть следователь.

Втроем спустились вниз, Денисов проводил Олыпон- ка в линейно-следственное отделение, вернулся. Составитель поездов ждал у входа в дежурку.

— Градусов под тридцать… — Сидорчук кивнул на дверь. — Крещенские морозы.

— Стужа.

Денисов не мог освободиться от мысли, что Ольшонок по какой-то причине предпочел держаться полуправды — худшего варианта лжи.

Под мостом было темно, но составитель поездов сразу нашел следы, на которые Денисов еще раньше, не зная о случившемся в вагоне, обратил внимание,

— Мои… Я шел из столовой. С товарной станции… — Дорожка следов шла вдоль запасного nytfn, к месту стоянки почтово-багажного поезда, потом круто сворачивала поперек путей, огибая вагон 7270. — Вдруг слышу: репортаж! Остановился… А у них радио в вагоне! Или телевизор?

Денисов проследил взглядом путь Сидорчука — мимо недавно поставленного забора из щитов, мимо площадки тяжеловесных грузов, новых с подвязанными дугами троллейбусов.

— Телевизор.

— Слышу, забивают лидеру! ЦСКА!..

Впереди, за пакгаузами, на главном пути, показалось желтоватое рассеянное пятно. Из-за вагонного депо к платформе Москва-Товарная приближалась электричка. Она шла в направлении Москвы, до вокзала оставался короткий последний перегон.

— Постоял у вагона, пока не объявили счет. «Три — один!» Спартак впереди! Даже не поверил! Думаю, подожду, может, повторят?! — Счет в матче был словно бакен в остром, в то же время однообразном для Денисова, как исследователя событий в вагоне, течении игры.

— Долго стояли здесь?

— Минут пять-семь. Счет так и не повторили. Потом слышу — разговаривают!

— Подробнее, пожалуйста.

— Идет разговор! А слов не разобрать.

— Это очень важно, — сказал Денисов. — Где, по- вашему, шел разговор? В купе? В кладовой? Где вы стояли?

Составитель примерился к дорожке следов.

— Кажется, здесь. — Получалось, что Сидорчук стоял между сортировочным залом и купе проводника, прежде чем двинуться в обход маршрутной кладовой на другую сторону вагона.