Чм66 или миллион лет после затмения солнца - [66]
Глава 12
По двору шел студент второго курса архитектурного факультета политеха Костя Дайнеко, брат девушки Омира.
– Костя, ты что не здороваешься? – крикнул я.
Дайнеко даже не обернулся.
– Совсем оборзел пацан. – сокрушенно заметил Бика.
Это точно. Мальчонки вырастают и начинают борзеть. Бика, Омир и я сидели в беседке цековского двора. Что наглеет Костя это нехорошо.
Он хоть и старше, но прежде никогда не забывал поприветствовать. Да и вообще парень хоть и здоровый, но выросший в тепличных условиях.
Такому спуск дашь, с остальных тогда какой спрос?
Костя подошел к спуску в подъездную яму, а я как раз баловался с алюминиевыми пульками.
– Сейчас поздоровкается. – сказал я и отпустил резинку, привязанную к указательному и среднему пальцам.
Есть. Попал. Костя обернулся и что-то сказал.
– Что он сказал?
– Ты что глухой? – Бика усмехнулся. – Он сказал: "Гаденыш".
– Стой! – я выскочил из беседки.
– Стою. – Костя ждал меня.
Бика и я подбежали к Дайнеко. Омир за нами.
– Прошу вас. Не трогайте его…- Омир суетился между нами.
Первым Дайнеко ударил я, за мной Бика. И понеслась. Костя спортсмен, но, как и я никудышний в драке, – ни разу ни в кого из нас не попал. Омир схватил за руку Бику: "Я прошу..". Левым диагональным крюком Бика вогнал Омира в распахнутый подъезд.
В крови, в разорванной до пояса рубашке Костя Дайнеко пошел домой. Что ему стоило поздороваться? Так нет же, полез в бутылку и испортил себе настроение.
Драки после уроков стали хорошим подспорьем в проведении активного досуга десятого "Е" класса.
Женька Ткач прыгнул на Аймуканчика. За него впрягся Боря
Степанов. В драке – двое на одного – Ткач навалял обоим. Возникла проблема справедливого наказания. Крохотный Аймуканчик для класса был Мамочкой из Республики ШКИД, трогать которого не моги. С Ткача имели еще и Сипр с Нохчей – Валеркой Местоевым. Их то и решено было придать с флангов на усиление сдвоенного центра Степанов – Аймуканчик.
Ткач подошел к Бике.
– Против четверых я драться не буду.
Бика захихикал.
– Куда ты денешься? – Похлопал Женьку по плечу и подмигнул – Зато они все четверо будут.
– Бика, не надо… – Женька непонятно почему потерял веру в себя.
– Я бы на твоем месте радовался. – Бика поигрывал плечами. – Тебе драться против четверых. – И снова хихикнул. – Я завидую тебе.
Завидовать было нечему. Степанов, Сипр, Нохча и Аймуканчик товарнули Ткача по всей форме. Женька уползал от стервятников на карачках.
…Андрей Георгиевич уже не классный руководитель. По-прежнему он ведет у нас математику, но ко мне Андрюша поостыл. К доске вызывать не вызывает, оценки ставит за просто так, но все равно уже не то.
Классное руководство сдал он физику Василию Макаровичу, который и сместил меня из старост.
Зимой из Москвы возвратились Сабдыкеевы. Дядю Борю назначили на ту же должность заместителя, теперь уже первого, управляющего Госбанка.
Им дали четырехкомнатную квартиру в том же доме, где жил Алим
Кукешев.
До отъезда в Карсакпай Джон говорил:
– В одном подъезде с Атлетико Байдильдао живет Таня Четвертак.
Вот бы с ней приторчать.
Телефон на что? С первого звонка Таня пришла на угол Абая и Мира.
Джон был прав. Четвертак яркая девчонка. Но он то хотел сам с ней приторчать, а я что делал?
С Таней мы прятались от морозов по подъездам и я ничего не делал.
Горе, горе… "Сбывается проклятие старого Батуалы…". Тут еще пришел Коротя со свежим анекдотом, суть которого сводилась к бесповоротному признанию: "Я не е…рь, я – алкаш".
Себя не понимать – пол-беды. Другим не давать покоя от непонимания совсем нехорошо. Это к тому, что параллельно Тане
Четвертак морочил голову я и другой Тане – Ивакиной из 56-й школы.
На юбилей Ауэзова прилетел из Москвы один из переводчиков романа
"Абай" Леонид Соболев. Кроме того, что Леонид Сергеевич Председатель
Правления Союза писателей РСФСР, был он еще и Председателем
Верховного Совета России, членом ЦК КПСС. Словом, шишка и по московским меркам. Джубан Мулдагалиев, второй секретарь Союза писателей попросил отца: "Абеке, вы умеете работать с гостями такого уровня… Кроме того и Ауэзова знали хорошо. Было бы неплохо, если бы вы сопровождали Соболева".
Ауэзова при жизни знали многие. Папа здесь не исключение. В доме много фотографий отца вместе с Ауэзовым. Фотограф запечатлел обоих в
1958 году в Павлодаре, куда отец летал с писателем и тоже как сопровождающий.
Странным было то, что папа никогда ничего не говорил про классика. Про Г.М., к примеру, он никогда не упускал случая сказать нечто восторженное, но вот про Ауэзова, он словно в рот воды набрал.
А ведь Г.М. в общественном понимании как литератор стоял ниже
Мухтара Омархановича.
Роман "Абай" книга толстая. Потому на первых порах решил я познать Ауэзова сравнительно небольшой его вещью, романом "Племя младое". Зря это я сделал – после "Племени младого" я уже не хотел читать Ауэзова.
Леонид Соболев для меня оставался автором рассказов "Батальон четверых" и "Морская душа". Читал я на него и эпиграмму Михаила
Светлова, о том, что, дескать, все на заседаниях пропадаешь, а когда, мол, книги будешь писать?
Мне было интересно и я расспрашивал отца. Какой он, Соболев?
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.