Чижики - [2]

— Ребята! Лёшины чижики едут! — кричит она.

Витя, Павлик, Люда и Вера перестают играть и бегут навстречу голубой коляске, обступают её со всех сторон, стараясь разглядеть малышей.

— Так нельзя, — отстраняет Лёша друзей, — им же дышать из-за вас нечем!

Ребята послушно отходят. Но всем очень хочется покатать малышей.

— Ну хоть самую чуточку! — просит Рита. — Ну хоть мне одной!

Тогда уже ребята и сам Лёша возмущаются:

— Ишь какая!

— Только бы всё ей!

— А мы что? Нам ведь тоже хочется!

— Ну ладно, все понемножку, — соглашается Лёша, но всё-таки смотрит на маму.

Мама улыбается и кивает головой.

— Только вместе со мной, — предупреждает Лёша, — да осторожнее! Перевернёте ещё…

— Чур, я первая! — сейчас же говорит Рита. — Я ведь попросила, а то бы никто и не катал!

И Рита гордо везёт вместе с Лёшей чижиков по солнечному переулку, а Витя, Павлик, Люда и Вера медленно идут рядом, дожидаясь своей очереди.

Вечером

После ужина папа с Лёшей отправляются погулять, а заодно и в магазины.

— Значит — масла и манки? — спрашивает папа. — Это всё?

— Да, кажется, всё. — Мама задумывается на секунду и потом твёрдо говорит: — Всё!

Но, как только папа и Лёша берутся за ручку двери, спохватывается:

— Ой! Ведь у меня макароны кончились! И крахмал. Да, пожалуй, купите ещё куска два мыла.

— Ну, так и знал, — нарочно вздыхает папа, — началось с манки, а придётся брать грузовик! — Он хитро подмигивает Лёше: — Идём, брат, а то, я чувствую, мамины поручения и в товарный вагон не поместятся!

Мама нисколько не обижается и весело смеётся вместе с папой и Лёшей.

Лёша очень любит эти прогулки. По дороге они с папой разговаривают про всякие интересные дела: про самолёты, про спутники и ракеты. Про то, кто придумал первый паровоз и первый автомобиль. И ещё про пароходы. Про пароходы папа может говорить хоть целый год, потому что сам их строит.

Потом папа предлагает пойти посмотреть на „их дом“. Это вовсе не „их дом“. Просто папе и Лёше интересно смотреть, как день за днём рядом с их домом из огромных плит растёт новый дом.

— Смотри, — говорит папа, — уже подвели под крышу. И внутри комнаты красят!

— А наш? В котором мы будем жить?

— И наш тоже строится. Только он далеко отсюда…

В магазине, кроме маминых заказов, папа с Лёшей непременно покупают к чаю что-нибудь мамино любимое — халву или конфеты „Золотая рыбка“ — и возвращаются домой.

В комнату они входят тихонько и разговаривают шёпотом: чижики в это время уже спят. Спит и мама, свернувшись калачиком на диване под пёстрым тёплым платком.

Папа и Лёша накрывают на стол, заваривают крепкий душистый чай. Лёша прикрывает чайник полотенцем, чтобы получше настоялся.

Но вот всё готово! Лёша забирается потихоньку на диван. Мягкие-премягкие, ложатся на его ладошку мамины светлые, волнистые волосы…

Раньше Лёша не замечал, до чего хорошо посидеть перед сном с папой и мамой за чаем. А сейчас это не всегда удаётся: каждую минуту могут проснуться Олечка или Мишук, и тогда прощай мамино спокойное чаепитие: „Вы пейте, пейте, — скажет мама, — я сейчас…“ Но без мамы это уже получается совсем не то…

Спокойной ночи!

Лёша натягивает ночную рубашку и босиком на цыпочках бежит к чижикам. У Мишука во сне упрямо сдвинуты брови, а крошечная рука сложена в кулачок: сразу видно — драчун! Лёша осторожно поправляет одеяло на сестрёнке. Брови у неё — чёрная тоненькая ниточка. Олечка, даже сонная, так высоко поднимает их, как будто всегда удивляется чему-то.

Во всём не похожи чижики: у Мишки кожица светлая, а у Олечки — смуглая. Мишкин рыжий хохолок превратился в золотистые волосики, а у Олечки они так и остались тёмными. Но у обоих малышей волосы как будто нарочно завиты в густые крупные колечки.

— Спокойной ночи, чижики! — шепчет Лёша и натягивает на себя одеяло.

Он почти засыпает, как вдруг Мишка начинает ворочаться, плакать:

— Ма!.. Ма!..

— Вот какой, ведь Олечку разбудит… — ворчит Лёша и собирается позвать маму, но она сама уже торопливо входит в комнату.

— Ты что ж это брату и сестре спать мешаешь? — шепчет мама.

Она перепелёнывает Мишука и тихонько напевает:

— Лю́ли-лю́ли… прилетели гу-ули-и…

Даже с закрытыми глазами Лёша знает, что мама улыбается.

— Ста-али гу-ли ворко-ова-ать…

Лёша слушает и тоже улыбается: сейчас мама скажет: „Сели гули на кровать…“

Лёша очень любит эту простую, ласковую мамину песенку. И, хотя он уже большой, ему так и кажется, что вот-вот опустится на одеяло стайка голубей. Наверно, и чижикам тоже будет так казаться, будто мамины гули по-настоящему прилетят к ним.

— Ста-али гули ворко-овать…

Лёша закрывает глаза.

Помощники

Звонок!..

Лёша бежит в коридор.

Это Рита и Павлик.

— Можно? — тихонько спрашивает Рита.

Лёша кивает:

— Мама позволила!

Ребята торопливо стаскивают калоши с валенок, снимают шубы.

Рите особенно не терпится поглядеть на чижиков.

Лёше немножко досадно, что малыши как раз сейчас вздумали плакать.

— Ба-а… Ба-а!..

— Ля-а… Ля-а-а!.. — доносится из комнаты.

И Павлик спрашивает:

— Это они так ревут?

— Не ревут, а плачут, — сейчас же поправляет Рита. — Думаешь, ты не плакал, когда был маленький? Ведь правда, Лёша? Пойдём скорее к ним! — торопит Рита.

Но Лёша заставляет ребят мыть руки и придирчиво разглядывает Ритины докрасна натёртые ладошки.