Читайте старые книги. Книга 1 - [59]

. Едва этот приговор был вынесен, как нашлись и собака и лошадь. Судьи были поставлены перед печальной необходимостью пересмотреть приговор; но они присудили Задига к уплате четырехсот унций золота за то, что он сказал, будто не видел того, что на самом деле видел.

Задигу пришлось сперва уплатить штраф, а потом уже ему позволили оправдаться перед советом великого Дестерхама. И он сказал следующее:

— Звезды правосудия, бездны познания, зерцала истины, вы, имеющие тяжесть свинца, твердость железа, блеск алмаза и большое сходство с золотом! Так как мне дозволено говорить перед этим высочайшим собранием, я клянусь вам Оромаздом, что никогда не видел ни почтенной собаки царицы, ни священного коня царя царей. Вот что со мной случилось. Я прогуливался по опушке той рощицы, где встретил потом достопочтенного евнуха и прославленного егермейстера. Я увидел на песке следы животного и легко распознал, что их оставила маленькая собачка. По едва приметным длинным бороздкам на песке между следами лап я определил, что это сука, у которой соски свисают до земли, из чего следует, что она недавно ощенилась. Следы, бороздившие песок по бокам от передних лап, говорили о том, что у нее очень длинные уши, а так как я заметил, что след одной лапы везде менее глубок, чем следы остальных трех, то догадался, что собака нашей августейшей государыни немного хромает, если я смею так выразиться.

Что касается царя царей, то знайте, что, прогуливаясь по дорогам этой рощи, я заметил следы лошадиных подков, которые все были на равном расстоянии друг от друга. Вот, подумал я, лошадь, у которой превосходный галоп. Пыль с деревьев вдоль узкой дороги, шириною не более семи футов, была немного сбита справа и слева, в трех с половиной футах от середины дороги. У этой лошади, подумал я, хвост трех с половиною футов длиной: в своем движении направо и налево он смел эту пыль. Я увидел под деревьями, образующими свод в пять футов высоты, листья, только что опавшие с ветвей, из чего я заключил, что лошадь касалась их и, следовательно, была пяти футов ростом. Я исследовал камень кремневой породы, о который она потерлась удилами, и на этом основании определил, что бляхи на удилах были из золота в двадцать три карата достоинством. Наконец, по отпечаткам подков, оставленным на камнях другой породы, я пришел к заключению, что ее подковы из серебра достоинством в одиннадцать денье.

Все судьи восхитились глубиной и точностью суждений Задига, и слух о нем дошел до царя и царицы. В передних дворца, в опочивальне, в приемной только и говорили что о Задиге, и, хотя некоторые маги высказывали мнение, что он должен быть сожжен как колдун, царь приказал возвратить ему штраф в четыреста унций, к которому он был присужден”.

”Письмо господину Фрерону

Путешествие в далекую страну на некоторое время лишило меня, сударь, удовольствия читать ваш журнал. Теперь я вернулся домой и возобновил чтение. Только что я прочел подшивку за 1770 год. В рецензии на ”Бумаги человека со вкусом”^{309}, составленные аббатом без вкуса, вы упоминаете остроумную басню господина де Вольтера ”Лев и марселец” и цитируете самые удачные места, в частности вот это:

С товаром в Африку приплыл купец марсельский.

Однажды, в местности прогуливаясь сельской,

Забрел случайно он под сень густых дерев, —

Вдруг прямо перед ним возник огромный лев…

<…> У бедного купца перехватило дух.

Недолго думая, он на колени бух! —

Не всякий ведь Геракл — и стал просить пощады.

Приятным голосом, без гнева и надсады,

Но паче прежнего купца ввергая в дрожь,

Царь леса отвечал: ”Смешной зверок! Ну что ж

(Лев, кстати, говорил отменно по-французски),

Ты хочешь, чтобы я остался без закуски, —

Так докажи, что впрямь закон на свете есть,

Где сказано, что львам нельзя марсельцев есть”.

В душе несчастного затеплилась надежда,

Он был весьма смышлен и не простой невежда…

Он толкует о том, что человек — царь природы, что Бог заключил со львом договор, которым

Смиренномудрие вам заповедал сторого:

Да не коснется лев вовек подобья Бога… —

на что лев отвечает:

”Кто видел договор между Творцом и мной?

Где был написан он? Когда и чьей рукой?

Я ж предъявить тебе сумею достоверный:

Вот этот ряд зубов (все — остроты безмерной)

И когти, чтоб тебя на части разодрать,

И глотка мощная, чтобы тебя пожрать…

Премудрость Божия не воздержанью учит,

Коль скоро нам нутро голодным зудом мучит.

Зубами мелкими ты сам терзать готов

Барашков слабеньких и глупых индюков,

Хоть созданы они и не тебе в угоду.

Желудок вялый твой, позорящий природу,

Цыпленка б не сварил, когда б — о стыд и срам! —

Ты денег не платил наемным поварам…”

”Сир, мы наделены бессмертною душою,

Из уваженья к ней не ужинайте мною!

Два сына и жена меня в Марселе ждут,

Лишь ради них, клянусь, я очутился тут.

Коль буду съеден я, несчастные сиротки

Должны носить суму… Молю вас: будьте кротки…”

”Но разве о семье печешься ты один?

Жену кормлю и я, и у меня есть сын.

Еще не по зубам ему ваш род лукавый;

Питать его — мой долг. Все жить имеют право.

Зачем покинул ты, невесть куда уплыв,

Блаженную страну лимонов и олив?

Оставил и жену, и город свой прекрасный…”