Предисловие
О Шарле Нодье и его героях
Бальзак, посвятивший Нодье повесть «Жизнь холостяка», писал в этом посвящении: «Вы бросили на наше время прозорливый взгляд, философский смысл которого выдает себя в ряде горьких размышлений, пронизывающих ваши изящные страницы, и вы лучше, чем кто бы то ни было, оценили опустошения, произведенные в духовном состоянии нашей страны четырьмя различными политическими системами».[1] Серьезные эти слова, казалось бы, мало подходят к писателю-сказочнику, сочиняющему волшебные истории, где действуют на редкость прыгучие феи, люди с песьими головами, собаки в лайковых перчатках и адвокаты с голосом попугая и проворностью обезьяны, где портрет то плачет, то смеется, а корабль собирается плыть по подземным каналам на остров посреди ливийской пустыни! Однако в том-то и своеобразие Нодье, что у него серьезность и сказочность, сентиментальность и сатира, возвышенная философия и приземленная житейская мудрость переплетены самым тесным образом.
Нодье был человек замечательно разносторонний: не только прозаик, но еще и энтомолог, лингвист, библиофил, журналист.
Перечисление основных вех его биографии, в первой своей половине весьма бурной, поможет лучше почувствовать эту разносторонность.
Шарль Нодье родился 29 апреля 1780 г. в Безансоне. Отец его, адвокат Антуан Мельхиор Нодье, разделял взгляды революционеров и в 1790 г. был назначен председателем трибунала соседнего с Безансоном города Ду; впрочем, не одобряя эксцессов Террора, обязанности свои он старался исполнять без излишней жестокости. События Революции, когда тот, кто сегодня посылал людей на казнь, завтра сам оказывался на гильотине, запечатлелись в памяти Шарля на всю жизнь. В очерке, вошедшем затем в книгу «Воспоминания и портреты времен Революции» (1829), он описал историю якобинца Эложа Шнейдера, который свирепствовал в Эльзасе, а-затем по жалобе оскорбленной им девицы был отправлен Сен-Жюстом на гильотину и провел целый день на плахе в ожидании казни, состоявшейся, однако, не в тот день, а несколько позже, – эта история, развернувшаяся на глазах у тринадцатилетнего Нодье, отразилась потом во всех рассказах о казнях, которых так много в его творчестве (мы к ним еще вернемся). Впрочем, революционная закваска (в 1792 г. юный Шарль вступил в безансонское «Общество якобинцев» и произносил в родном городе речи, поражавшие земляков республиканским красноречием) давала себя знать на протяжении всей жизни Нодье: недаром впоследствии он написал книгу «Последняя трапеза жирондистов» (1833), проникнутую восхищением и сочувствием по отношению к этим «умеренным» революционерам.
От революционных времен осталась у Нодье и тяга к участию в тайных обществах – пусть даже не всегда имеющих отчетливую политическую цель. Так, в 17 лет, в 1797 г., он создает в родном Безансоне тайное общество Филадельфов, о характере которого исследователям известно очень мало; по-видимому, это был прежде всего кружок юношей-единомышленников, посвятивших себя изучению природы и философствованиям о ней. В 1802 г. в Париже он вступает в другое общество – группу, называющую себя «Медитаторами» и проповедующую близость к природе, вегетарианство, изучение древней поэзии: псалмов и песен Оссиана.
Любовь к природе принимает у Нодье форму интереса к энтомологии, оставшегося у него на всю жизнь (главной страстью писателя были бабочки, так любовно изображенные в двадцатой главе «Феи Хлебных Крошек»). Первым печатным трудом Нодье стала именно работа по энтомологии – написанное в соавторстве с другим «филадельфом», Люкзо де ла Тебоде, «Рассуждение о назначении усиков у насекомых и об их органе слуха» (1797). В 1801 г. за этой книгой последовала «Маленькая библиография насекомых».[2]
Переворот 18 брюмера (9 ноября 1799 г.) вызывает тревогу у Нодье: он видит в приходе Бонапарта к власти угрозу свободе и сочиняет сатирическую оду против первого консула, которая в 1802 г. выходит в свет анонимно и имеет немалый успех. Нодье при этом занимается не одной лишь политикой, он пробует силы в лингвистике (науке, которой наряду с энтомологией останется верен до конца дней), и в том же 1802 г. выпускает «Толковый словарь французских звукоподражаний». В самом конце следующего, 1803 года без всякой видимой причины – возможно, от отчаяния, вызванного безвременной смертью возлюбленной, двадцатидвухлетней Люсили Франк, – он доносит сам на себя властям, открывая авторство антинаполеоновской оды, и попадает в тюрьму Сент-Пелажи, где сводит знакомство с разного рода заговорщиками и оппозиционерами (впоследствии в одном из мемуарных очерков он утверждал даже, что его товарищем по заключению был знаменитый маркиз де Сад, однако документы свидетельствуют, что к тому времени, когда Нодье попал в Сент-Пелажи, Сада уже перевели в Шарантон).
Проступок поэта-сатирика был сочтен не слишком серьезным, и через месяц Нодье выпустили на свободу, однако лишили права находиться в Париже и выслали в Безансон под надзор полиции. К этому времени он был уже автором не только лингвистических и энтомологических сочинений, но и нескольких художественных произведений, причем написанных в совершенно разном духе: «Изгнанники» (1802) и «Зальцбургский художник» (1803) – типично романтическая проза о несчастной любви и разочаровании в жизни, опубликованная анонимно «Последняя глава моего романа» (1803) – легкомысленная ироническая повесть, продолжающая традиции любовного романа XVIII века. Однако время полностью посвятить себя литературе для Нодье еще не настало. В 1805 г. он с несколькими друзьями замышляет дерзкое предприятие: похитить Наполеона на пути из Милана, куда император ездил короноваться итальянским королем. Но полиция Фуше работала исправно: заговор раскрыли еще до того, как «злоумышленники» успели что-либо предпринять. Друзей Нодье арестовали, а сам он сумел заблаговременно скрыться и несколько месяцев скитался в горах Юра, ночуя где придется.
