Читайте старые книги. Книга 1 - [52]

Когда же небом был лишен я Мецената

И горе пережил, томившее когда-то,

Его высокий сан тебе я передал,

Чтоб ты советником моим первейшим стал.

Еще не так давно, душой изнемогая,

От власти Цезаря уйти навек желая,

С Максимом и с тобой советовался я,

И только за тобой пошла душа моя.

На брак с Эмилией я дал тебе согласье,

Чтоб все здесь твоему завидовали счастью.

Я так тебя взыскал, что, отличен во всем,

Ты б меньше счастлив был, когда бы стал царем.

Ты знаешь это сам; такую честь и славу

Столь скоро позабыть ты не имел бы права.

Так как же можешь ты, все в памяти храня,

Стать заговорщиком, чтобы убить меня?

Цинна.

Как, государь! Чтоб я бесчестное желанье

Таил в душе…

Август.

Но ты не держишь обещанья.

Молчи! Ведь я не все успел тебе сказать.

Я кончу — и тогда пытайся отрицать.

Теперь же мне внимай, не прерывая боле:

Ты смерть готовил мне у входа в Капитолий,

При приношенье жертв хотел своей рукой

Над чашей нанести удар мне роковой,

И часть твоих друзей мне б выход заслонила,

Другая бы тебе помочь успела силой.

Как видишь, обо всем я извещен сполна.

Ты хочешь, чтоб убийц назвал я имена?

То Прокул, Глабирьон, Виргиниан, Рутилий,

Помпоний, Плавт, Ленас, Альбин, Марцелл, Ицилий,

Максим, которого я другом мог считать,

А прочих, право же, не стоит называть.

Вот кучка тех людей, погрязших в преступленье,

Которым тяжело законов проявленье,

Которые, тая бесчестность дел своих,

Законов не любя, стремились свергнуть их.

Вот ты теперь молчишь, но вызвано молчанье

Смущеньем у тебя, в нем нету послушанья.

Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал,

Когда б, поверженный, у ног твоих я пал?

Свободу дать стране от слишком тяжкой власти?

Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти,

Спасение ее зависит от того,

Кто крепко держит жезл правленья своего.

А если замышлял ты родины спасенье,

Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье!

Из рук моих ты б мог свободу эту взять —

И было б незачем к убийству прибегать.

Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу

Опасную тогда приносишь ты свободу.

И странно, что, в душе стремленье к ней храня,

Одно препятствие находишь ты — меня!

Коль тяжкой родину я награждал судьбою,

То легче ль будет ей, забыв меня, с тобою?

Когда я буду мертв, ужель, чтоб Рим спасти,

Власть к одному тебе достойна перейти?

Подумай: вправе ль ты довериться расчетам?

Ты в Риме так любим, ты окружен почетом,

Тебя боятся все, готовы угождать,

И у тебя есть все, что мог бы ты желать,

Но и врагам своим внушал бы ты лишь жалость,

Когда бы власть тебе, ничтожному, досталась.

Осмелься возразить, скажи, чем славен ты,

Какой в достоинствах достиг ты высоты,

Чем похвалиться ты бы мог передо мною

И чем возвыситься по праву над толпою?

Тебе могущество, тебе дал славу я,

Тебе опорою была лишь власть моя.

Всеобщее не сам стяжал ты поклоненье,

В тебе моих щедрот все видят отраженье,

И если б я хотел, чтобы ты пал скорей,

Поддержки стоило б лишить тебя моей.

Но уступить хочу я твоему желанью.

Бери отныне власть, меня предав закланью.

Ужель Сервилия, Метелла славный род,

Потомки Фабия, которых чтит народ,

Потомки тех мужей, какими Рим гордится,

В чьих жилах пламенных героев кровь струится,

Забудут хоть на миг о прадедах своих

И примирятся с тем, что ты стал выше их?

. . . . .

Дай руку, Цинна, мне! Останемся друзьями!

Врагу я жизнь дарю. Нет злобы между нами.

Пусть низким замыслом чернишь ты мысль свою,

Убийце своему я снова жизнь даю.

Начнем мы спор иной. Пусть каждый в нем узнает,

Кто лучше: кто дает иль тот, кто получает.

(Цинна, д. V, явл. 1 и 3; перевод Вс. Рождественского) Замечу, что другой знаменитый монолог Августа^{297}, о котором я не упомянул в основном тексте, также восходит к Монтеню. Прочие плагиаты Корнеля указаны в «Замечаниях по поводу „Сида”»^{298} Жоржа де Скюдери.

Примечание Б (к с. 86)

МОНТЕНЬ:

А я хочу показать вам, насколько вера, которую я считаю своей, незлобивее той, которой придерживаетесь вы. Ваша подала вам совет убить меня, даже не выслушав, хотя я ничем не обидел вас; моя же требует, чтобы я даровал вам прощение, хотя вы полностью изобличены в том, что готовились злодейски прикончить меня, не имея к этому ни малейших оснований (Опыты, I, XXIV).

ВОЛЬТЕР:

Знай: боги разные призвали нас к служенью.

Твои велят тебе предаться злому мщенью,

А мой — хотя меня ты замышлял убить —

Велит тебя жалеть и все тебе простить.

(Альзира, д. IV, явл. I)

Примечание В (к с. 86)

МОНТЕНЬ:

Я легко могу представить себе Сократа на месте Александра, но Александра на месте Сократа я себе представить не могу. (Опыты, III, II).

РУССО:

Ты, кто отваги полн военной,

А добродетели лишен,

Представь, что смог Сократ смиренный

Занять убийцы Клита трон, —

То был бы царь благочестивый,

Любимый всеми, справедливый,

Вовек достойный алтарей.

А покорителя Евфрата

На месте бедняка Сократа

Сочли бы худшим из людей.

Примечание Г (к с. 86)

КАССЕНЬ:

Пою воителя, что взял бразды правленья

По праву доблести и большего именья.

ВОЛЬТЕР:

Пою воителя, что взял бразды правленья

По праву доблести и знатного рожденья.

Примечание Д (к с. 87)

НЕРЕЙ:

— Не страшно ль вам? Лигист вас слышит, может статься…

— Лишь Бога я страшусь; не мне людей бояться.

. . . . .

— Покинем ли детей в годину бедствий злых?