Чистилище - [3]
Звук хлопнувшей двери заставил Доттесио вздрогнуть. Священник открыл глаза, огляделся, но никого не увидел. Он был совершенно один. Ну конечно, один. Луцилла, его экономка, не работала сегодня вечером. Она вместе с мужем Альберто, церковным причетником, поехала к отцу в Витербо.
На экране Норина обратилась к Александру Розину:
— Синьор Розин, вы компетентны в вопросах жизни Ватикана. Еще недавно вы были гвардейцем в охране. После событий, связанных с убийством вашего дяди и тетки, вы досрочно ушли со службы. Теперь работаете журналистом в газете «Мессаджеро ди Рома» в Ватикане вместе с синьорой Вида и…
— Лучше сказать, что я немного помогаю Елене в работе, — перебил ее Розин. — Она опытная журналистка. Я только начинаю изучать азы этой профессии.
Доттесио понравилась серьезность и открытость, с которой поправил ведущую молодой человек. У него были резкие черты лица и выдающийся подбородок, на голове — кудрявые темно-рыжие волосы. На этом лице читались прямолинейность и твердая воля. События в мае как раз подтвердили, что Розин обладает этими качествами.
Норина немного пришла в себя после такой бесцеремонности и прямо спросила Розина:
— Не видите ли вы взаимосвязи между расколом Церкви и этими событиями — убийством вашего отца и покушением на понтифика?
Прежде чем ответить, Розин на миг задумался.
— Пока мы не выяснили мотивов, которые движут так называемой Святой церковью истинной веры, об этом ничего конкретного сказать нельзя.
— Значит, Святая церковь истинной веры замешана в этом. Ее основатель не согласен с новым просветительским курсом Папы Кустоса, — настаивала ведущая.
— Да, мне тоже так кажется. Главы новой Церкви должны иметь достаточно причин для этого, иначе они не решились бы на такой шаг.
Несмотря на то что Норина по-прежнему улыбалась, Доттесио заметил, что у нее дергается уголок рта, и понял: ведущая раздосадована, потому что ей не удалось своими высказываниями спровоцировать гостей.
— Значит, вы не верите, что эти события напрямую связаны с новой Церковью и «Totus Tuus», синьор Розин?
— Я не могу исключить такую возможность, но на данный момент эта связь ничем не подтверждена.
Когда Норина наклонилась к Розину, она выглядела точь-в-точь как лев с рыжей гривой, изготовившийся прыгнуть на свою жертву.
— Может быть, ваш отец рассказывал вам что-нибудь о связи этих событий? — спросила она. — Правда ли, что два дня назад вы навещали своего отца?
Доттесио вспомнил, что Маркус Розин потерял зрение во время вооруженной стычки в подземельях Ватикана, но широкой общественности об этом не было известно. Ватикан, отдельное государство, обладавшее собственной системой судопроизводства, приговорил Маркуса Розина к пожизненному заключению в новой ватиканской тюрьме как бывшего главу организации «Totus Tuus», а также других участников заговора.
— Да, я был у отца, — ответил Розин.
— А он вам ничего не говорил о действиях новой Церкви?
— Нет. Даже если он и знает что-либо об этом, он ни о чем не упоминал.
— А о чем же он тогда разговаривал с вами?
Розин серьезно взглянул на ведущую.
— Мы говорили о личных делах, и этот разговор я не хочу предавать огласке.
Норина, слегка обидевшись, обратилась к Елене Вида и попросила ее дать свою оценку происходящему. Пока ватиканистка отвечала, Доттесио насторожил странный шум. Он донесся из сакристии. На мгновение Доттесио заколебался и взглянул на телефон, подумав, не позвонить ли в полицию. За последние шесть недель в сакристию вламывались дважды, однако в обоих случаях ущерб был незначительным. Очевидно, преступниками были подростки, а возможно, и наркоманы, которые рассчитывали, что Доттесио оставил там кошель для сбора пожертвований. После этого у Доттесио появилась мысль открывать церковь только в определенные часы, когда на месте был клир. Но вскоре он сам отказался от этой затеи: по его мнению, дом Божий должен быть открыт с утра и до вечера.
Все опять стихло. Может, ставень хлопнул на ветру? Если он из-за такого пустяка будет звонить в полицию, его, пожалуй, поднимут на смех. Доттесио поднялся и пошел в сакристию. Нет, ставни закрыты. Хотя сквозь щели в них в комнату проникало немного света, она казалась сумрачной. Контуры шкафов и большого стола, стоявшего посередине, были размыты, будто вещи и вовсе не принадлежали этому миру. Внезапно Доттесио заметил какое-то движение в другом конце комнаты, откуда вел узкий коридор в церковь.
— Эй, кто там? — осторожно спросил он, словно боялся чересчур громким голосом испугать незваного гостя.
