Число зверя - [26]

«Мы готовы, как видите, проявить братские чувства мусульман к нашим узбекским братьям… они ни в чем не повинны… они могут ехать домой, если захотят… Советский Союз — тюрьма народов… ничто не остановит ислам… народы Средней Азии… недалек тот день, когда… КГБ… славная победа моджахедов… репарации…» — доносились до слуха Андрея Васильевича обрывки фраз и возгласов выступающих.

Депутат, бодро восседавший в президиуме, делал вид, что все сказанное к нему, конечно, не относится, и, казалось, вот-вот закивает головой в знак согласия. Рядом с Андреем Васильевичем с окаменевшим лицом сидел посол. «Я человек служивый. Мне родина велит голой ж… на ежа сесть, я и сяду», — вспомнил Андрей Васильевич слова посла, часто повторявшиеся им в подобных ситуациях, и со злостью подумал: «Какая, к черту, родина, Виктор Иванович! Одни загнали людей в Афганистан, разорили страну, другие, вроде Анания Ананиевича и пакистанских и моджахедских лидеров, норовят теперь нажить себе капиталец на чужом горе. Прикрываются все этой „родиной“ или „народом“, кому не лень, а ты по долгу службы копайся в чужом дерьме и не забывай делать вид, что ничего против этого не имеешь».

Всему на свете приходит конец — даже пресс-конференциям, как бы удачно они ни получались у организаторов. Абдур Рахим пригласил молодых узбеков подойти к президиуму и нарочито ровным голосом задал всем им один и тот же вопрос — хотят ли они ехать домой?

Первым ответил Юсуф:

— Йок, нет! Я не хочу возвращаться туда, где правит КГБ, где безбожники учат, что человек произошел от обезьяны! Я выбрал для себя ислам, я выбрал для себя джихад и никогда не сверну с этого пути!

Разгорячившись, Юсуф начал выкрикивать исламские лозунги, крутясь вокруг себя на длинных стройных ногах и выбрасывая вперед правую руку.

Карим повел себя гораздо спокойнее и заявил, что он тоже не вернется, поскольку хочет продолжить учебу в медресе и посвятить всю свою дальнейшую жизнь служению Аллаху и проповедованию учения пророка его Мохаммада.

Абдур Рахим, как ни старался, не мог скрыть удовлетворения, которое проступило на его лице. Поворотившись к Фариду с видом аукциониста, готового хлопнуть молотком по столу и провозгласить: «Продано!» — он проговорил:

— Ты слышал, что выбрали сейчас твои друзья? Что же ты скажешь нам, брат мой?

«Ну же, давай, Фарид, решайся!» — Андрей Васильевич обернулся и бросил быстрый взгляд на отца Фарида, который неподвижно замер в кресле, устремив свой взор на сына.

— Я поеду домой. Да, — наконец-то еле слышно выговорил Фарид, не глядя на Абдур Рахима. Тот, сделав вид, что не понял, повторил вопрос.

— Да, да, я поеду домой, поеду! — громко и отчетливо произнес Фарид.

По залу прошел легкий гул — ответ услышали все.

— Хорошо, — сказал Абдур Рахим после краткого замешательства. — Раз ты так решил, то пусть так и будет.

* * *

Бледный и взволнованный, Ниязов метался по фойе гостиницы.

— Куда они их увели, а? — спрашивал он у Андрея Васильевича. — Где Фарид? Они нам его отдадут или нет? Почему ребят сразу после пресс-конференции разлучили с отцами? Они что, боятся, что родители и двух других тоже уговорят? Или они хотят заставить Фарида отказаться от своих слов? Надо немедленно найти Абдур Рахима и поговорить с ним! Куда он подевался? Я пакистанцев спрашивал: «Где он?» — а они только плечами пожимают — скоро-де приедет. Жулики!

— Ищем мы его, ищем, — успокаивал Ниязова Андрей Васильевич. — Никуда он теперь не денется. Фарида они все же нам отдадут, иначе вселенский скандал будет. Его ответ ведь все слышали, в том числе и иностранные журналисты. А почему он время тянет — тоже понятно. Это у афганцев вообще такая манера подлая, да и обидно Абдур Рахиму, что эдакий прокол вышел. Все, казалось, предусмотрели, мозги ребятам как надо промыли, такой хороший балаган устроили, а тут на тебе — Фарид взял да и подвел при всем честном народе. Сейчас небось у себя в штаб-квартире Исламского общества собрались и друг с другом отношения выясняют — кого, дескать, козлом отпущения за этот провал делать будем? Ничего, появится Абдур Рахим, не беспокойтесь.

Через несколько часов, уже во второй половине дня, объявился долгожданный Абдур Рахим вместе с Фаридом и его отцом. Сохраняя постное выражение на бородатой физиономии, Абдур Рахим передал узбеков делегации вместе с подарком на дорожку — скатанным в рулон ковром и парой экземпляров Корана в придачу. Кисло посмотрев, как собравшиеся поздравляют Фарида, он хитро прищурился и обратился к Ниязову:

— Вы ведь прямо сейчас в аэропорт едете, да? У нас к вам есть предложение — если хотите, мы могли бы подвезти туда Юсуфа и Карима попрощаться с отцами. Как знать, может быть, они в последний момент передумают и домой захотят, э?

— Ну уж нет, хватит с нас! Переведи ему, пожалуйста, Андрей. Вы, моджахеды, люди несерьезные. Обещали ребят отдать, а сами что устроили? Вам что, хочется отцов еще помучить? Или в аэропорту другую пресс-конференцию устроить? Не надо! Если Юсуф или Карим когда-нибудь решат на родину вернуться, то сообщите об этом советскому послу, как положено, а он сообщит нам, а пока — салям алейкум!