Чингисхан. Властелин мира - [9]

Незамедлительно и в свойственной ему манере Темучин встретил опасность. К этому времени все его воины были на конях и собрались под своими штандартами. Выстроив их в линию по эскадронам под защитой леса с одного фланга, он сформировал другой фланг в виде квадратного пространства, огороженного кибитками, и внутрь этого квадрата загнал скот. В кибитках спешно укрылись вооруженные луками женщины и дети.

Теперь он был готов встретить пересекавшего долину неприятеля численностью в 30 тысяч воинов. Они двигались строем, эскадронами по пятьсот всадников. Один ряд в эскадроне состоял из ста человек, и, соответственно, таких рядов было пять. В первых двух шеренгах скакали воины, носившие доспехи – тяжелые железные пластины с отверстиями, через которые пропущены скрепляющие их между собой завязанные узлами ремни, и шлемы из железа или покрытой лаком грубой кожи, увенчанные гребнем из конского волоса. Лошади также были защищены – их шея, грудь и бока были закрыты кожей. Их всадники выставили маленькие круглые щиты и пики с кистями из конского волоса пониже острия.

Однако эти шеренги вооруженных всадников остановились, в то время как самые задние ряды легковооруженных воинов продвинулись между ними вперед. На них была всего лишь дубленая кожа, и вооружены они были дротиками и луками. Они на своих юрких лошадях сновали перед монголами, метая дротики и стрелы и прикрывая выдвижение тяжелой конницы.

Воины Темучина, вооруженные и экипированные подобным же образом, встретили атакующих стрелами, выпущенными из мощных, укрепленных рогами луков.

Перестрелка прекратилась, когда легкая кавалерия тайчиутов откатилась назад, под прикрытие конников в доспехах, и ударные отряды перешли в галоп.

Тогда Темучин выпустил им навстречу своих монголов. Но он выстроил свою орду в двойные эскадроны, по тысяче человек по фронту и десять рядов в глубину. И хотя у него было только тринадцать боевых дружин, а у тайчиутов шестьдесят отрядов, напор его более глубоко эшелонированных формирований на узком фронте сдерживал продвижение тайчиутов, и их первые эскадроны были рассеяны.

Теперь Темучин мог бросить свою ударную тяжелую конницу против легких эскадронов неприятеля. Рассредоточившиеся и мчащиеся монголы под своим родовым знаменем из девяти хвостов яка пускали стрелы с каждой руки.

И вспыхнула одна из жесточайших степных битв – орды всадников, яростные крики, наступающие под градом стрел воины, вооруженные короткими саблями, стаскивающие своих врагов с коней арканами и крюками на концах копий. Каждый эскадрон бился самостоятельно, и сражение шло по всей протяженности долины, а ратники рассеивались под натиском противника, перестраивали ряды и вновь шли в бой.

Это продолжалось до сумерек. Темучин одержал решительную победу. Пали на поле брани 5 или 6 тысяч воинов неприятеля, и семьдесят вождей были доставлены ему с мечами и колчанами на шеях.

Некоторые источники утверждают, что монгольский хан велел всех этих пленников тут же сварить заживо в котле, – эта жестокость выглядит неправдоподобной. Молодой хан был не очень-то жалостлив, но видел пользу, которую могли бы принести эти еще полные сил пленники у него на службе.

Глава 4 Темучин и потоки

Рыжеволосый хан монголов вступил в свой первый и решительный бой с неприятелем и победил. Он мог теперь с гордостью носить жезл из слоновой кости или рога в виде маленькой булавы, которая по праву принадлежала полководцу и вождю.

И он страстно жаждал иметь в подчинении верных ему людей. Несомненно, эта страсть объяснялась страданиями в те трудные годы, когда Борчу пожалел его, а стрелы простоватого Касара спасли его жизнь.

Однако Темучин признавал за силу не политическую власть, о которой он не очень задумывался, и не богатство, в котором он, очевидно, видел мало проку. Будучи монголом, он хотел только того, что ему было необходимо. Его концепция силы сводилась к людской силе. Когда он восхвалял своих багатуров, он говорил, что они разбивали на мелкие части твердые камни, переворачивали валуны и останавливали стремительный напор врага.

Превыше всего он ценил преданность. Предательство считалось непростительным грехом соплеменника. Предатель мог стать причиной разгрома всего стойбища или же завлечь орду в засаду. Преданность племени и хану была, так сказать, ultimum desideratum (в высшей степени желаемым). «Что можно сказать о человеке, дающем обещание на заре и нарушающем его с наступлением ночи?»

Отголосок его страстного желания иметь верных подданных звучал в его молитвах. Для монгола было привычным делом подниматься на вершину скалы, которую он считал постоянным местопребыванием тенгри – небесных духов воздуха верхнего плана, которые ниспосылали ураганы и громы и порождали все внушающие трепет чудесные явления безграничного неба. Он возносил молитвы на четыре стороны света, перекинув через плечи свой пояс.

«Вечное Небо, будь благосклонно ко мне; пошли духов верхнего воздуха мне в помощь, а на земле направь людей мне на подмогу».

И люди собирались под его знаменем из девяти хвостов яка уже не семьями и юртами, а сотнями. Племя скитальцев, ставшее врагом для своего бывшего хана, всерьез обсуждало достоинства Темучина, предводителя монголов. «Он позволяет охотникам оставлять себе всю добычу во время большой охоты, а после битвы каждому воину оставлять себе причитающуюся ему долю захваченных трофеев. Он подарил шубу со своего плеча. Он слез со своего коня, на котором скакал, и отдал его нуждающемуся».