Чингис-хан – неожиданный ракурс - [3]
Назвать такой принцип подбора людей аристократическим в привычном нам сословном понимании трудновато. Если мы учтем, что добродетелями для Чингиса были верность, преданность и стойкость, а пороками – измена, трусость и предательство, то станет очевидным совсем иной подход монгольского вождя к окружающим его людям. Вождь монголов делил людей на две категории – для одних – «подлых», «черная кость» их безопасность и благополучие выше их личного достоинства и чести, для других – «белая кость» – честь и достоинство всегда ценнее безопасности, благополучия и самой жизни. Чингис делал ставку именно на людей второго типа и именно для них он был вождем. Люди же первого типа – обыватели, среди которых были и родственники будущего хана – делали, как мы знаем, все возможное, чтобы избавиться от власти Чингиса и сохранить за собой право на безответственность и безобразия.
И если теперь мы вспомним, данное нами выше определение пассионарности, то поймем, что именем «белой кости», «людей длинной воли» монголы ХII в. называли именно пассионариев, не жалевших своей и чужой жизни ради далекой цели. С учетом этого соображения легко объясняются присущие Чингису и специфические взгляды на монголов, в которых он видел особую породу людей (с.128), кочевников, образ жизни которых казался ему предпочтительнее (с.133), и оседлые народы, которые он презирал за высокомерие, предательство, карьеризм (с.133).
В своих соотечественниках Чингис-хан действительно видел особую породу людей, и у него были некоторые основания. Народ с растущей пассионарностью всегда смотрится особо, ибо ему присуще чувство стихийной инициативы. Ошибка Чингиса была в другом: как и всякий современник, он решил, будто сегодняшние свойства его подданных сохранятся вечно.
Образ жизни кочевников действительно казался ему предпочтительнее, но не забудем, что это был его родной образ жизни.
Кроме того, как и всякий пассионарный человек эпохи подъема, Чингис придавал большое значение сохранению этнической традиции своего народа, справедливо видя в этом защиту от возможных потрясений.
А вот говорить о презрении Чингис-хана к оседлому быту как таковому, на наш взгляд, не приходится. Считая кочевой быт монголов предпочтительным, Чингис ценил достижения культуры оседлых народов: письменность, ремесла, административные навыки. Учтем, однако, что в ХIII веке большинство оседлых народов, соседствующих с монголами, имели гораздо более низкую пассионарность, чем степняки. Соответственно, их отличал весь букет пороков, вызванных падением пассионарности. Монголы же и сам Чингис-хан просто приписывали эту разницу между собой и соседями наиболее ощутимому различию – различию в образе жизни.
И, наконец, необходимо коснуться еще одного мифа о Чингис-хане, которому отдал дань Э. Хара-Даван. Речь идет о якобы присущем Чингису стремлении к мировому господству, к созданию мирового государства. В подтверждение этому Э. Хара-Даван приводит официальную формулировку, вырезанную на государственной яшмовой печати: «Бог – на Небе. Ха-Хан – Могущество Божие на Земле. Печать Владыки Человечества».
Отметим в этой связи несколько существенных обстоятельств. Официальная формулировка не может рассматриваться буквально, ибо отражает не реальные устремления, а этикетные установки того времени. Кроме того, сам Чингис никогда не стремился к мировому господству. Его цель была совершенно очевидна и гораздо более узка. Он стремился к объединению под своей властью всех племен Великой Степи, дабы добиться мира, порядка и уверенности в завтрашнем дне. Все прочие его войны носили вынужденный характер. Другое дело, что политика объединения и, говоря современным языком, коллективной безопасности в Степи воспринималась его противниками как пролог к мировой экспансии, однако сказать, что такова была и внутренняя мотивация великого полководца, было бы, на наш взгляд, неправильно. Да и политика Чингис-хана в завоеванных странах мало напоминала тактику других завоевателей мира типа Наполеона или Гитлера. Сам Э. Хара-Даван приводит следующее высказывание Марко Поло: «Завоевывая какую-либо область, он не обижал население, не нарушал его прав собственности, а только сажал среди них нескольких своих людей, уходя с остальными на дальнейшие завоевания. И когда люди покоренной страны убеждались, что он надежно защищает их от всех соседей и что они не терпят никакого зла под его властью, а так же когда они видели его благородство как государя, они тогда становились преданными ему телом и душой и из бывших врагов становились его преданными слугами». Все, что мы знаем фактически о монгольской политике в отношении других народов, подтверждает правоту наблюдения знаменитого путешественника. В самом деле, к 1227 г. Чингис разгромил только печенегов (канглы) в Средней Азии, тангутов и маньчжуров. Таким образом, при жизни Чингиса монголы воевали почти исключительно с такими же кочевниками или ближайшими евразийскими народами за гегемонию в Степи. Даже в позднейшее время во всем обширном монгольском улусе иль-ханы (т. е. ханы завоеванной страны) правили только в Персии. Все остальные страны считались не завоеванными, а присоединенными или союзными (такова была, например, Владимирская Русь).
