Чей мальчишка? - [71]

Мерещится парнишке райисполкомовский грузовик. Скрипят расшатанные борта. Кастусь тормошит Саньку: «Спишь, вояка?»

Санька открывает глаза. Лицо его уткнулось в мокрые коленки. Сидит он сгорбившись в телеге на патронных ящиках. Рядом с телегой шагает Кастусь, ведет коня в поводу. Зеленая фуражка сдвинута на затылок; Из-под нее лезут на лоб черные завитки. Почему они у него стали вдруг черные? Были ведь белые, как посконь… И одежда чужая. Такую гимнастерку с нашивными карманами носит Максим Максимыч.

— Скачи к Орлову, — говорит нарядившийся в чужую рубаху Кастусь. — Секретарь подпольного райкома тобой интересуется. Что так приглядываешься ко мне? Не узнал?

— Мне почудилось, что Кастусь разговаривает тут, — отзывается Санька.

Максим Максимыч поправляет фуражку на голове, торопит:

— Садись на моего коня и мчи, — потом, кивнув головой на всадника, ехавшего по обочине дороги, добавляет: — Он доведет тебя…

Несколько минут они ехали шагом позади отряда. Потом свернули в хвойную чащобу и поскакали по глухой тропе.

Райком…

Санька привык видеть его в Дручанске. Двухэтажный белостенный дом с высоким крыльцом. Широкая двустворчатая дверь. Вывеска, над нею — красный флаг… А тут какой он? Подпольный? Мальчишеское воображение рисует: белоногий березнячок, балагуристый ручей, на берегу — лесная сторожка. Под сторожкой широченное подземелье. В нем три комнаты. В первой — машинистка, во второй — помощники Орлова, в третьей — сам Алексей Петрович… Приказы пишет отрядам, как сподручнее бить фашистов. А наверху, в сторожке, бородатый лесник птичьи чучела сушит на подоконнике. Скажешь ему тайное слово — и он откроет лаз в подпольный райком…

Из придорожных зарослей окликнули. Спросили пропуск. Посыльный ответил, не останавливая скакуна.

Вымахнули всадники на лесную прогалину, а там приземистые избы греются на солнышке. Колодезные журавли торчат из-за крыш, как зенитки. За крайней избой, под можжевельником, прикорнул «станкач» — лобастый, курносый, как поросенок-откормыш.

У второй избы спешились. Идут на крыльцо мимо часового. Тот даже не останавливает их.

Шагнул Санька через порог и — замешкался. За столом Орлов. Секретарь райкома… Вместо шелковой голубой рубахи на нем бойцовская гимнастерка. На столе карта. Над ней склонились еще двое. Тоже во всем военном. Тычут карандашами в какие-то отметины…

Алексей Петрович усадил Саньку за стол рядом с собой. Налил в стакан молока. Потчует. Про «музыкальную» школу выпытывает. Санька рассказывает, а Орлов записывает в блокнот. Про Зорге, про Вальтера… А «Рыжего» красным карандашом подчеркнул.

— Поведешь разведчика в Дручанск, к деду Якубу… — Орлов бросил на Саньку строгий взгляд. — Затаись где-нибудь — у старика или у бабки Ганны. Потом тебе скажут, что делать.

Разведчиком оказалась пожилая женщина — невысокая, худощавая, с голубыми задумчивыми глазами. На ногах лапти. Жакетка домотканая. На голове зеленый полинявший платок. Повязан по-деревенски: над лбом шалашик, концы под подбородком… А говор не деревенский. Слушает она наказ Алексея Петровича, сама вставляет словечки. Мудреные… Санька никак не может понять их.

— Вот, Наталья Ивановна, твой поводырь, — Орлов подтолкнул Саньку к женщине. — Парнишка смышленый. Пулей меченый, шпионом битый. Аккурат приведет куда надо…

На исходе дня они были на лесной тропе. Шли весь вечер, не остановились на отдых и ночью. Санька с завистью поглядывал на Наталью Ивановну: она легко разбиралась в запутанных лесных тропинках. Если встречалась развилка, не мешкала в раздумчивости, а уверенно шла влево или вправо.

Утром они очутились в пугливом осиннике, где беспечно ворковал лесной ручей. Неподалеку шумел на ветру матерый лес.

— Тут отдохнем. — Наталья Ивановна зачерпнула пригоршню звонкой воды, напилась. — Ишь, как балагурит! Говорун…

Отошли от дороги, залезли в кучерявый вербнячок. Наталья Ивановна сняла жакетку, кинула на траву.

— Подремли покуда. Умаялся небось. Как раз половину отмеряли…

После короткого отдыха вышли на лесную тропу. За спиной сомкнулась угрюмая чаща. Вверху — лохматая хвоя, а внизу — нелюдимый папоротник. Хватает за плечи длинными шершавыми лапами. Дохнула низина сырой угарной прелью. В сумеречные лесные глубины, куда робко заглядывало утро, ползла вихлястая тропа.

Санька шагал впереди. Над тропой, вверху, краснолобое солнце раздвигает колючие ветки, плещется в зеленых волнах, роняет на голову Саньке теплые оранжевые брызги.

Глядит Санька на солнечные блики, и на душе у него становится теплее. Нынче ночью он увидит бабку Ганну. Нет теперь у Саньки никого на свете дороже… Небось заплачет, если узнает, в каких опасных делах побывал Санька.

Внезапно на тропе возник десантник. Санька остановился. Обшаривает глазами тропу. Вон еще выходят из зарослей… На каждом новая десантная куртка. Видно, этой ночью сбросили их на подмогу партизанам.

Передний десантник уже шагах в десяти. Санька чуть не вскрикнул от неожиданности: опять Рыжий! Уже десантником прикинулся! Гадюка!

А следом за Рыжим идет сухопарый. Что-то знакомое в его облике. Таращит Санька на него глаза. Что это? Уж не мерещится ли ему? Гауптман Вальтер — помощник начальника дручанского гестапо. На пилотке у него тоже красная партизанская лента.