Четырех царей слуга - [153]

Участие в обсуждении проекта канала Волга—Дон принимал и Гордон. Уже весной 1697 года для работ по строительству канала было собрано двадцать тысяч работных людей. Руководство рытьём канала, оставшегося до середины XX века только на бумаге, поручили иноземному инженеру Бреккелю. Пётр по поводу не состоявшейся великой стройки говаривал:

   — Сейчас соединим Первопрестольную через Волгу с Доном и морем Азовским. Завтра — с морем Белым, с Архангелгородом. Морские караваны будем по рекам водить с севера на юг...

Строительство петровского канала Волга—Дон прекратилось в самом начале по весьма прозаической причине. Иностранец-каналостроитель Бреккель, побывав в степных местах, ужаснулся планам монарха Московии и испугался за свою судьбу. Вернувшись в Москву, он сразу же прибыл к ближнему боярину князю Борису Алексеевичу Голицыну с нижайшей просьбой:

   — Ваше сиятельство, лопат и мотыг мужиков для прорытия канала не хватит, чтоб исполнить повеление московского короля.

   — Так что же делать? Дать ещё указ воеводам по городам и уездам — пусть шлют ещё людей с инструментом?

   — Нет, ваше сиятельство, пошлите меня в Нарву — я там приготовлю машину для копания земли и привезу её на Волгу.

   — Поезжай, если так. В казне получи деньги на машинные работы. Расписку дьяку в том дай.

   — Премного благодарен, ваше сиятельство. А я уж в Нарве расстараюсь по машинному делу...

Так инженер-каналостроитель бежал из Московского царства и больше в нём не появлялся. Когда о том в далёкий Амстердам написали Петру Алексееву, тот по такому поводу высказал немало гневных слов. Но Бреккеля участь изменника «оянычарившегося» Якушки Янсена никак не ожидала — всё для него, связанное с Россией, закончилось благополучно...

Патрик Гордон принял участие в проводах царя и Великого посольства из Москвы. 5 марта государь приехал к своему наставнику в гости и за беседой пробыл у него до полуночи.

9 марта перед отъездом первый посол Франц Яковлевич Лефорт закатил у себя в кукуйском дворце очередной пир. Шотландец записал в своём «Дневнике»:

«Я принял участие на празднестве у генерала Лефорта, после которого все поехали в Никольское, в 15 вёрстах от Москвы, где я провёл ночь с другими. 10 марта его величество там же после раннего обеда простилось со всем обществом, состоявшим по большой части из сенаторов (то есть бояр) и именитых иностранцев. Затем мы простились с послом и другими».

С отбытием из столицы Великого посольства она опустела не только по сей причине. На берега Дона в Азовскую крепость, в кораблестроительный город Воронеж по царскому повелению отправилось немало людей начальных и воинских. Пётр раз за разом требовал от послушной его воле Боярской думы:

   — Надо делать всё, чтобы олюдить Азов. Чтоб корабли побыстрее строились в Воронеже. Чтоб скорей они вышли в море...

Генерал Пётр Иванович Гордон отправился на юг в должности корпусного начальника — «полка». Составленная им собственноручно «Роспись перечневая полка П. Гордона людей ратных, конных и пеших, и пушек и воинских припасов» перечисляет все шесть полков, находившихся под его личным командованием в Азове. Это были Лефортов полк во главе со стольником И. А. Тыртовым, Бутырский (Гордонов) полк, Тамбовский солдатский полк, два рейтарских и Острогожский черкасский (казачий) полки. Всё войско составляло 249 «начальных людей» — офицеров и 8090 ратных людей — рядовых. Гордоновский «полк» имел и свой «наряд» — полевую артиллерию.

После Пётр Иванович Гордон будет вспоминать не без гордости своё последнее пребывание на берегах Дона и крепостное строительство там по царскому повелению:

   — На русской службе командиром солдатского полка я участвовал уже в шести военных походах. В одном Кожуховском, в двух Крымских и трёх Азовских...

Новая служба в Азовской крепости продолжалась для шотландца сравнительно недолго — до ноября того же года. Вместе с боярином Шеиным он занимался исполнением царских повелений по закреплению за Россией отвоёванного у Оттоманской Порты кусочка земли, прилегавшего к Азовскому морю. Одновременно гордоновские полки несли сторожевую службу на случай военных действий со стороны Турции и Крымского ханства. Приходилось заниматься и большими строительными работами. Были перелопачены горы земли.

В те годы в состав азовского гарнизона входило много стрельцов, которые, будучи оторванными от семей, в своём большинстве бедствовавших без них, тяготились службой в далёкой от Москвы крепости. Гордон в своём «Дневнике» отмечает недисциплинированность столичных стрельцов и частые их побеги из Азова в Россию.

Генералу в таких случаях по долгу службы приходилось постоянно заниматься разбирательством:

   — Почему бежал из царской крепости, человек? Где твоя фузея и бердыш? Куда ты их дел, негодник?

   — Ваша милость, господин генерал, бежал в Москву к семье из тягости службы азовской. А фузею с бердышом в крепости оставил. Прикажешь — сыщу сразу в полку.

   — Иди к себе в полк. Полковнику Ивану Чёрному, твоему начальнику, скажешь, чтоб тебе дали розог. Оружия не найдёшь — прикажу дать ещё розог и вычту потерянное из годового жалованья.